Сказители

Десять минут я смотрела на отпечаток ноги Будды в Храме отпечатка стопы Будды. Я решаю покинуть мондоп и обойти территорию храма. Можно было бы сказать, что меня привела сюда таинственная сила. Живя в родном городе, я и не задумывалась прийти сюда, но вернувшись чужачкой (кем-то, кто больше в родном городе не живет), сразу почувствовала побуждение заглянуть в храм. Мне показалось, что это импульс туристки, не местной жительницы.

Я фотографирую храм с самых разных ракурсов, чтобы потом отредактировать и загрузить на свою страничку. Я также воспользовалась возможностью сделать пожертвование, оставив подношения для монахов и с помощью других вещей в храме. Совершив полный круг, я останавливаюсь около тропы, ведущей к мондопу, любуясь тем, что считается популярной туристической достопримечательностью. Ты волей-неволей фотографируешь живописные виды, и хотя их уже несчетное количество раз снимали раньше, ты не перестаешь их запечатлевать.

Я сажусь в тени, чтобы полюбоваться ступенями. Сколько таинственности в подобной силе, думаю я. Сначала я порвала с человеком, который собрался принять постриг, а теперь вот сижу перед храмом. Это не тот храм, в чьи монахи он собирается быть посвященным, но храм в моем родном городе – храм, который я, кроме того, посещаю впервые в жизни. Есть нечто необъяснимое в этой загадочной силе. Такое ощущение, что я сама привела себя сюда – в место, где мне нужно было появиться по сценарию, – чтобы медленно, постепенно заметить кое-что еще, выползающее на поверхность. Вот что я чувствую, сидя в тени деревьев, слыша некий голос, некий древний голос, звучащий внутри меня: «Попросите родителей свозить вас туда, и сами все увидите!»

У подножия ступеней, ведущих к мондопу, где покоится отпечаток стопы Будды, установлены четыре изваяния пятиголовых нагов. Золотые тела блестят в солнечных лучах, и я внимательно их разглядываю. Лестницы с подобными изваяниями можно увидеть практически во всех храмах, не только в Таиланде, но почти во всех странах АСЕАН[76], где господствующей религией является буддизм. Согласно истории буддизма, нага однажды преобразился в человека в попытке быть посвященным в монахи, но Будда был способен увидеть нагу сквозь человеческое обличье и заявил, что звероподобные существа не могут принять монашество. С тех пор утвердился обычай спрашивать у того, кто собрался стать монахом, человек он или нет. Как гласит предание, нага признался, что хотел стать монахом, дабы высвободиться от презренного тела, которое он получил при рождении, и Будда сжалился над нагой. Он поручил наге охранять убосот, главный зал храма; ибо это был быстрейший способ избавиться от своей низменной природы и стать человеком. Вот так, гласит предание, и появились изваяния нагов у лестницы храма.

Более поздние сказания говорят, что нага, коему было запрещено жить как монаху, умолил Будду, чтобы его имя использовалось в отношении того, кто собирался принять монашество, – вот почему мужчин, готовящихся стать монахами, называют нагами.

Будучи женщиной, я лишена возможности стать монахиней, но хотелось бы узнать, известны ли все эти сказания мужчине, который собирается принять монашество. То есть без обид, но я правда не верю, что он их знает. Люди, имеющие возможность и привилегию совершить определенные поступки и стать кем-то особенным, обычно принимают это как должное, а вот люди вроде меня готовы часами докапываться до причин, почему их этих привилегий лишают.

Покуда я сижу там, подхлестываемая соревновательным духом, который естественным образом обуревает мое несовершенное существо, я ищу в интернете больше информации о происхождении Будды, так как об этом сказании я знаю множество разрозненных фактов, что меня занимает. Почему оно увязывает желание наги преобразиться в монаха с разочарованием в своей врожденной природе низших существ, в своей звериной сущности, как будто люди – благороднейшие из созданий? Я смотрю, как живущий при храме пес трусит мимо меня, и думаю, хочет ли этот пес стать человеком? А как насчет вереницы муравьев, заползающих вон на то дерево? Они хотят стать людьми?

Будда запретил нагам становиться монахами, потому что наги рождались зверями, и должны были пережить реинкарнацию в человека, чтобы получить посвящение. Имел ли Будда в виду, что быть человеком – это благочестие, и что быть благочестивым – это значит быть сознательным существом, обладающим намерениями, свободой воли и умениями? Могу ли я, вняв намеку Будды, сделать вывод, что если мы родились людьми, то значит, имеем больше предрасположенностей и доступа к знанию, нежели прочие существа?

Но как насчет того пса? Стремится ли он стать человеком? И те муравьи тоже? Я сомневаюсь, что у них есть подобные желания; напротив, люди – единственные существа, которые уверяют себя, что они благороднейшие из всех созданий, и они навязывают это мнение всем другим существам вроде этого пса.