Сказители

С другой стороны, такой эмоциональный выплеск двоюродного дедушки Тая стал для бабушки последней каплей. Она больше не могла терпеть его оскорбления. С уходом дедушки Сиама она считала, что под конец своей жизни заслуживает только покоя – который этот дом не мог ей обеспечить. Однажды бабушка решила распрощаться с папой, сказав ему, что теперь он отец семейства, он несет ответственность, и ей больше не надо о нем беспокоиться. Она планировала покинуть этот дом навсегда, предоставив моим родителям самим растить своего ребенка. Она переехала жить в дом к сыну от своего первого мужа – Читчаю. Вот почему ее не было в доме, когда я туда вернулась.

Осмысливая ложь, пока она не станет правдой

Эта история распалила мое любопытств, особенно когда папа рассказал мне о катастрофе, вызванной двумя братьями, и как она больно ранила всю семью. Также я была заинтригована непрестанными проклятьями, которыми двоюродный дедушка Тай осыпал трех сыновей бабушки за то, что они навлекли на нас беду. Я спрашиваю у папы, есть ли у него еще та книга. Он не уверен и говорит мне ее поискать. Возможно, она лежит где-то в доме в стопке старых газет и журналов. Мои родители не особенно любят читать, поэтому печатная продукция валяется где ни попадя.

И это дом, где я родилась и воспитывалась. Мои родители не видели пользы в чтении, поэтому и я росла равнодушной к книгам. Это у меня в генах. Впрочем, как ни странно, это стало одной из причин, почему я решила посвятить себя сфере образования. Папа говорит, что лучше бы мне поискать на книжных полках двоюродного дедушки Тая, и я с ним соглашаюсь.

Наконец я нахожу ее в углу комнаты среди книг об интерпретации снов и астрологии, а также книжонок о Лап Луанг Пранг[86], территориальном споре между Таиландом и Камбоджей. Прошло уже два десятилетия, но, к счастью, та самая книга, которую я ищу, мирно ждала меня в этой сырой комнатенке.

Книга называется «Разрушение проклятия», автор – Пратхип П., впервые опубликована в 2013 году. Книжка тонкая, повесть объемом всего в сто страниц. В ту ночь я ее всю прочитала за два часа. «Разрушение проклятия» состоит из тринадцати глав, каждая из которых датирована, как дневниковая запись, демонстрируя время, когда каждая глава была написана. Все тринадцать глав повествуют о различных инцидентах, сплетающихся в единый рассказ о жизни трех братьев и их матери, связанных кровным родством. В этой повести меня привлекло то, как выпукло описана личность каждого персонажа, различия между братьями делают книгу более интересной. Сюжет убедителен, отличается внутренним напряжением, что способствует развитию читательского сопереживания, и в то же время в истории поднимаются важные философские вопросы.

В центре повествования – земля, которая принадлежит покойному отцу и является воплощением совести трех братьев и их отношения к своей малой родине, а также вторжение чужаков, которые пытаются присвоить себе эту землю. Земля также оказывается географическим и психологическим центром притяжения, объединяющим всех персонажей повести.

Сюжет изобилует сценами насилия, и завершается все драматической развязкой. В целом это очень интересная книга – но не выдающаяся. В том, что касается техники повествования, она скорее постмодернистская (что в 2013 году уже не считалось чем-то новаторским). Текст стремится соединить старое и новое – что очевидно из дневниковой формы. По датировкам эпизодов можно предположить, когда повествователь, он же литературный раб, сделал каждую из записей (эти даты также важны для описанных в сюжете инцидентов). В тексте также мельком поднимаются вопросы о том, как переплетаются реальная жизнь и литературный вымысел. Сюжет старается увести читателя в сторону, прежде не использовавшуюся в литературе: по крайней мере, ни один автор в здравом уме не стал бы описывать подобные невзгоды в своем творчестве. Такое впечатление, будто литературный раб пытается спросить: если события в жизнях этих персонажей были заранее прописаны некоей невидимой рукой, воспримет ли это читатель как обычный литературный прием и игру случая? Другими словами, может ли ужасное проклятье выпасть на долю любой семьи? В этой повести литературный раб (который хочет оставаться анонимным, хотя мать называет его Пратхипом, но при этом сам он обращается к себе – что вызывает раздражение – в третьем лице) непосредственно связан с сюжетом. «Он», то есть старший брат, также запятнан кровью – ибо предсказал несчастье своей семье, а заодно и сюжет своей повести. Хотя он и убеждает читателя в том, что его повесть – вымысел, эффект оказывается прямо противоположным: она читается как реальная и тревожная история и кажется результатом жестокости рассказчика.