Сказка о подменыше

Теперь губы кусал он, глаза блуждали по углам:

– Она самая, – казалось, ему хочется оборвать этот диалог на полуслове и сбежать. – Глейп-ниэр повинуется любому. И убивает... любого, – он точно перевел дыхание и закончил: – Нас тоже. Только медленно.

Он отвернулся, продолжая чувствовать на себе ее взгляд. Потом не выдержал:

– Вот только не смотри на меня такими отвратительно-сочувствующими глазами! Или я тебя ударю!

Фэйри вспыхнула:

– Предпочитаешь, чтобы тебя ненавидели?

– Да, – на этот раз его тон был спокоен, точно это было само собой разумеющимся. Она же сорвалась:

– Проклятое отродье Дэ Данаан!

– И не обидно ни капельки, – он парировал почти с гордостью.

– Но почему, Киэнн? Почему?.. – Фэйри чуть не ревела.

– Почему – что? – он был явно раздражен.

– Я не знаю... Зачем он вам вообще? Почему нельзя избавиться от него? Или это тоже как наркотик?

– Да, есть такое дело... – мрачно хмыкнул король Маг Мэлла. – Но загвоздка еще и в другом... Если Глейп-ниэр лишится владельца прежде, чем тот успеет передать его другому...

Она дернулась, заранее боясь ответа:

– И что тогда?

Он насмешливо развел руками:

– Рагнарёк¹⁰? – и каким-то вполне обыденным тоном продолжил, читая недоверие в ее взгляде. – Ну, вроде бы, не совсем конец мира и великая битва богов, просто смерть, предназначенная владельцу Глейп-ниэра точно срывается с цепи и начинает косить всех подряд, тысячами, десятками тысяч. Для нас это – астрономические числа, поверь. Ну вот, по слухам, после такого вот Великого Мора (кажется, уже не первого) Глейп-ниэр и попал в руки первого Дэ Данаана. А что было до того – уже, наверное, мало кто не помнит. Я так точно не знаю.

– Но почему вы тогда все это скрываете? И отвираетесь байками о своей исключительности? – ее трясло.

– Ха. Ха. Ха. – холодно отчеканил он в ответ.

– Что угодно, только бы не чувствовать себя добровольной жертвой?

– Вроде того, детка, – в его голосе по-прежнему звенел металл. – Дело народа – повиноваться, а не жалеть своего правителя. Здесь это не в чести. И распятым – не молятся.

Она потрясла головой, точно отгоняя кошмар:

– Я никогда не привыкну! Вы нелогичны! Боже, как же вы нелогичны! Безумно, нечеловечески нелогичны! – у нее начиналась истерика.

Киэнн какое-то время надменно изучал ее.

– Это Маг Мэлл, детка. И мы – не люди.

– Но ты же – человек! – не сдержалась она.

На этот раз его глаза сверкнули злобой, но он смолчал. Потом чуть смягчился, насмешливо улыбнувшись:

– Человек. Но из рода Дэ Данаан. Ну так что, рискнешь этакую гранату с сорванной чекой в руках подержать?

Фэйри вздрогнула, и вся напряглась:

– Что я почувствую?

– Да ничего! – весело выпалил он. – Какое-то время ты, быть может, даже будешь наслаждаться свалившимся на тебя счастьем: весь мир у твоих ног, любые удовольствия, какие только придумали в этом мире – в твоем распоряжении!.. Ты даже можешь забыть!.. – если, конечно, очень сильно постараешься!..

Он с каждым шагом все больше увязал в собственных воспоминаниях:

– Или, напротив, думать каждый день: «вот ведь, со мной ничего не случилось, может быть...»

Он опять насмешливо ухмыльнулся, правда, теперь уже скорей самому себе:

– «… Что, если я – особенный и мне ничего не станется?..» – Пока в один прекрасный день Смерть не начинает гоняться за тобой со своей чертовой косой и кричать тебе: «Ээй! Парниша! Ты мне задолжал на миллион!» – И ты бежишь, бежишь, бежишь, пока не осознаешь, что... она ждет тебя в конце беговой дорожки и уже приветливо машет тебе: «Фиии-ниииш!»

Он притих, точно пытаясь вовсе исчезнуть. Голос его был едва слышен на этот раз:

– Мне кажется, я исчерпал свои лимиты, Эйтлинн. И, если Аинэке умрет, мне некому будет передать этот Дамоклов меч. Приняв его, я убью себя и вас всех. Да, мне страшно, Этти, действительно страшно... И потом... – он резко вскинул голову, вновь становясь самим собой: – Ты можешь себе это представить: я иду к жителям Маг Мэлла и говорю им: «Эй, вы помните меня? Мне нужна ваша помощь!» – Помнят, Этт, еще как помнят! И как минимум покалечат...

– Значит, никакого договора с баньши не было? – уже то ли с разочарованием, то ли с надеждой выдохнула она.

– Отчего же? Был. Но теперь она мертва, и я ей ничего не должен.

Вдруг что-то как взорвалось у нее в мозгу, и кто-то другой – жестокий и уверенный – проговорил ее голосовыми связками:

– Могу отыскать ее здесь для тебя! Скажешь ей это в лицо.

Киэнн так и ошалел от изумления:

– Что ты сказала? Ты что, мне угрожаешь?

Однако маленькая Фэйри уже вернулась на место правительницы Аннвна:

– Киэнн, я не знаю, что со мной происходит, во мне точно две меня, и та, вторая, она пугает меня!

– Меня тоже, – проворчал он. – Однако мысль-то здравая... В Кэр Анноэт Нэм умереть наверняка не могла, значит, она либо жива, либо где-то здесь... Осталось еще только узнать, что они могут, кроме как жалить подобно рою ос...

Маска абсолютной беспечности вновь украсила его физиономию:

– Что пишут в твоих стеклянных талмудах? – без всякого перехода, игриво полюбопытствовал он.

– Они не стеклянные, – с трудом улыбнулась она.

– Для меня – такие.