Сказка о подменыше

И поток ослепляющего света хлынул им в лицо! Плещущийся, играющий, танцующий бликами на стенах темницы, поющий гимн Великому Бессмертию! Стеклянная башня сверкнула своими гранями в его безудержных лучах и заискрилась фейерверком.

– Небо Маг Мэлла!

Фэйри зажмурилась и наклонилась над просторной чашей природного водоема. Сосуда для питья не было, и она зачерпнула, сложив ладони лодочкой. Вода была чуть солоноватой, но безумно приятной на вкус. И пьянила, как доброе столетнее вино. И играла внутри, точно наполняя каждую клетку тела и взрываясь в мозгу торжественной симфонией!..

– Я вернусь за Нёлди и Шони... – выдохнула фоморка, с трудом оторвавшись от колодца. Однако никс уже сбегал вниз по сверкающим хрусталем ступенькам.

– Сами найдут! – усмехнулся Киэнн.

Поклонение змею

Аинэке тревожно металась под роскошным балдахином королевской опочивальни. Гадкая холодная тварь тугим кольцом обвивала ее стройные бедра, источая яд, обжигавший ей кожу. Чешуйчатая змеиная шкура отливала серебром и сталью, скользя по втянутому от ужаса животу, вот гадина уже ползла между ее грудей и поднимала плоскую равнодушную голову перед ее глазами. Аинэке хотелось кричать, но она знала, что как всегда не сможет. Желтый немигающий глаз повелительно взирал на нее сверху вниз, гипнотизируя, точно запуганную мышь. О, как она ненавидела его сейчас! Ненавидела того, чьи руки вручили ей гремучего гада, ненавидела того, чьи руки примут сей дар от нее однажды, того, чьим лицом – она знала наизусть! – сейчас обернется гладкая змеиная морда, посмотрит на нее маленьким сморщенным детским личиком, таким обманчиво невинным и схожим с ней самой. Ненавидела всех тех, кто сейчас пресмыкаются перед ней, но будут жить, когда ее саму примут ворота Аннвна. Деревянные пальцы вдруг сами собой разжались и живым капканом замкнулись на змеином горле! Торжествуя, королева метнулась к ярко пылавшему камину и швырнула извивавшуюся гадюку в огонь. Стальная цепочка чернела и рассыпалась пеплом, точно бумага, шипя в дикой ярости и беспомощно трепыхаясь...

Высокие двери королевских покоев отворились, четверо троллей с гоготом ворвались в ее спальню. Один схватил ее за волосы, другой разорвал полупрозрачный шелк ее ночной сорочки... Ее швырнули на пол, чья-то жуткая клыкастая морда приблизилась к ее лицу, смеясь и брызжа слюной. Казалось, ее маленькое эльфийское тело сейчас расплющит навалившейся скалой, разорвет в клочки, если прежде она не умрет от ярости и унижения! Аинэке завопила...

Она проснулась в холодном поту, как просыпалась всегда, каждую ночь. С нежностью погладила ядовитую кобру, по-прежнему сжимавшую ей бедра. Они все истекут кровью, прежде чем она умрет. Она заставит их всех страдать. Каждого из них, потому что никто не безгрешен перед ней. Медленно, мучительно, сладостно...

***

Скорей всего, замок фоморов и вправду пустовал уже не первое десятилетие. Однако, время почти не коснулось его – если, конечно, такое понятие как «время» и вовсе существовало в искаженной реальности Царства Смерти. Не считая подземного источника, в замке – на самом верху бесконечно высокой башни - нашелся заброшенный смотровой пост, ниже – несколько оружейных, судя по всему, персональных и поистине королевских, однако изрядно опустошенных неведомо кем, с десяток столь же роскошных, но не убранных опочивален, над которыми, казалось, так и витал некий бесплотный дух уныния и отчаянья, пристроенные к ним мраморные купальни, ныне сухие, точно белый лик солончаковой пустыни, длинный парадный зал с двойным перламутровым троном, увенчанным все теми же красноухими псоголовыми змеями, две-три комнаты для слуг и, наконец, библиотека. Которая и стала местом непрестанного обитания одержимой чтением фоморки-подменыша. Загадочным образом чуждые руны, пестревшие на глади фоморских манускриптов, все больше складывались в ее мозгу в знакомые и понятные слова, фразы и мысли, точно она вспоминала давно забытый язык. К слову сказать, только теперь она начала задумываться о том, на каком языке говорили фейри. Он смутно напоминал ей то ли древнеирландский, которого она почти не знала, то ли дикую помесь гэльских языков и наречий, с которыми была знакома ненамного больше. Нет, с ней-то они, по большей части, говорили по-английски, а вот между собой... И, тем ни менее, гостья из Сенмага точно чувствовала сокрытый смысл незнакомых слов и с легкостью понимала их.

Фэйри, сидевшая по-турецки прямо на полу сего храма мудрости, отложила в сторону очередной свиток и обернулась. Судя по всему, уже свыкшийся со «стеклянностью» башни Инис Гвид-Ринн Киэнн сейчас поднимался по лестнице, ведущей из зала в библиотеку. Дверь действительно распахнулась, явив его довольную рожу:

– Этт, с нижнего этажа на тебя открывается такой восхитительный вид, что не будь Шони мак Грайн пьян так, как он пьян сейчас – я уверен, что число твоих посетителей увеличилось бы по меньшей мере на одного!

Фэйри закрыла лицо ладонью:

– Киэнн, сколько тебе лет?

– Эээммм, – несколько смущенно протянул эльфийский король, – много, но знаешь...