Сказка про маленьких лесных фей

— Ни-че-го! Знать ничего — тоже великое дело! — Кузнечик схватил Гюльчичек за руку. — Пойдём, Гюльчичек, погуляем, я тебе что-то покажу. Пойдём скорее!

Дело в том, что у Кузнечика начинал болеть живот, но он боялся сказать об этом кому-нибудь, кроме Гюльчичек. И повёл её прямо к воротам больницы.

— Так что ты мне хотел показать? — недоумевая, спросила Гюльчичек.

Но Кузнечик уже вбежал в больничный двор и через открытое окно впрыгнул прямо в палату. Там он растянулся на крахмально-чистой постели.

— Ты кто такой?! — изумилась фея-врач.

— Я! Не узнали?

— Нет, не узнала. Почему ты самовольно появился здесь?

— Да как же вы меня не узнаёте? Я — Кузнечик. Вы только вчера угощали меня вареньем. Вспомнили?

— Может быть. Но варенья больше нет. Вставай!

— Почему?

— Потому что ты не болен.

— Я болен!

— Больных привозят на фургоне. А ты явился самовольно, да ещё и через окно.

Дверь осторожно приоткрылась, и раздался голос Гюльчичек:

— Он правда болен. Он проглотил много кислой алычи.

Фея-врач удивилась, но строго сказала:

— Опять ты? Закрой сейчас же дверь! В больнице не должны раздаваться ничьи голоса, кроме голосов больного и врача.

Кузнечик обрадовался:

— Значит, я больной?

— Ладно, предположим. Что у тебя болит?

— Животик.

Фея-врач хлопнула в ладоши, и в палате появился орехоносик в белом халате.

— Что, он тоже врач? — недоверчиво спросил Кузнечик.

— Нет, не врач, — строго ответила фея и велела неврачу завязать Кузнечику глаза.

— Для чего это?

— Не для того, чтобы в жмурки играть. А для лечения.

Когда неврач принялся привязывать Кузнечику руки и ноги, тот возмущённо застрекотал:

— Ой-ё-ёй! Что ты делаешь?

— Пока ничего. А вот теперь на, понюхай! — И поднёс что-то приятное к носу Кузнечика. — Считай вслух.

— А что мне нужно считать? Я ничего не вижу.

— И не надо видеть. Просто считай себе, и всё. От десяти до одного.

— Десять, девять, семь, четыре…

— Стоп! После девяти — семь? А после семи — четыре? И не стыдно тебе?

— Нет! Ни капельки! Я ведь в школу не хожу.

— Вот поэтому и попадаешь без конца в больницу, — строго заметила фея-врач, намыливая руки.

— Ну и не без конца, а всего только второй раз…

— Два раза за два дня — это тебе мало? — щёлкнул его по носу неврач. — Запомни: девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… А теперь считай снова!

— Десять, девять, восемь… восемь… восемь…

— Наконец-то уснул, всё в порядке, — сказал неврач.

— Кто? Я? Я не уснул!

— Почему?

— Как почему? Ещё Ворона не звонила отбой. Ты что, такой же неуч, как и я?

Фея-врач тихо шепнула:

— Надо прибавить дозу снотворного.

— Да-да, правильно! — обрадовался Кузнечик. — Мне так нравится его запах!

Неврач поднёс к носу Кузнечика целую пробирку с лекарством:

— Считай опять.

— Как — с конца или с начала?

— Как хочешь.

— Я хочу с начала — так легче. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Хватит? А то я дальше не знаю.

— Бесполезно! — рассердился неврач. — Больной, почему ты не засыпаешь?

— Почему? Дайте варенья — сразу усну!

Неврач принёс блюдечко с вареньем и развязал Кузнечика. Съев всё до капельки, довольный Кузнечик растянулся на кровати:

— Теперь привязывайте как хотите!

Неврач покрепче привязал Кузнечика и вновь приставил к его носу пробирку. Через минуту спросил:

— Больной, ты спишь?

— Не видите? Сплю.

Неврач дал знак фее-врачу, которая ножницами ловко разрезала живот Кузнечика и вынула оттуда пять зелёных плодов алычи. Затем аккуратно зашила сразу похудевший животик и сказала неврачу:

— Опять глотал нежёваное, негодник!

Кузнечик как ни в чём не бывало пояснил:

— Нет. Первую алычу я раскусил, но она оказалась кислая-прекислая. Поэтому остальные пришлось проглотить.

Неврач развязал ему глаза:

— Больной, так ты не спал?

— Спал. Только что проснулся!

Когда шалунишке отвязали руки-ноги, он тут же сел на кровати:

— Всё? Я могу идти?

— Куда?

— Во двор. Меня там ждёт Гюльчичек.

— Это кто такая?

— Подруга… Ну… не только моя… а всех фей и орехоносиков.

— Ладно, иди. Только сегодня не бегай, не прыгай, а ночью не спи на животе. Понял?

— Понял.

— И больше сюда смотри не попадай, не то…

— Хотите сказать, что варенье у вас кончится? Да?

— Да-да… Ну, будь здоров!

— Спасибо! Прощайте!

Во дворе Кузнечика ждала заплаканная Гюльчичек, а кругом были лужи слёз.

— Ну, как ты, Кузнечик? Тебе было очень больно?

— Нет! Ни капельки!

— Может, тебе помочь?

— Что ты! Зачем? Я сам могу идти, у меня ничего не болит.

— Правда? Какой ты молодец! Я думала, ты снова выпрыгнешь в окошко.

— Нет, я у них варенья выпросил. И лекарство душистое нюхал.

— Кузнечик, извини меня! — потупившись, сказала Гюльчичек. — Я тебе неправду говорила про алычу, а ты поверил. Мне просто не хотелось тебя огорчать, что алыча невкусная, ведь ты для меня старался. Я не знала, что так получится…

— Да ладно тебе, Гюльчичек!

— Я больше никогда не буду говорить неправду. Никогда! Хочешь, я подарю тебе свой алычовый венок?

— Не хочу. Ты его заслужила, сама и носи.

— Ты такой добрый, Кузнечик!

— И ты тоже… добрая…

— Хочешь, вместе будем ходить в школу?

— Ага! Только знаешь, мне что-то неохота учиться.

— Тогда я буду учиться, а ты — только слушать. Ладно?