Сказка жизни

Итак, если коротко – то сказочники делятся на сказочников-стратегов и сказочников-тактиков, сказочников-новаторов и сказочников-ретроградов, на молодых-перспективных и «едущих с ярмарки», либералов и диктаторов, мотиваторов, тонких психологов, делающих упор на «физику», или наоборот – на тонкую «химию» любви, и еще целый ряд других немаловажных подкатегорий. Ретрограды до последнего вздоха настаивают на классической схеме «герой – возлюбленная – негодяй», в то время как новаторы с упоением экспериментируют, добираясь иной раз до столь запутанных конфигураций и многоугольников, что взглянуть на них без легкого ужаса в глазах способны далеко не многие, не говоря уж о «понять и простить». Сказочники-либералы ведут себя с персонажами запанибрата, не чураясь вечерком пропустить с ними по кружечке-другой, а после навестить какую-нибудь общеизвестную даму сердца – а диктаторы могут за все чистое время сюжета даже ни разу не поговорить с глазу на глаз с каким-нибудь исполнителем из числа второстепенных, ограничившись сухим «играешь крайнего подонка». Сказочники-«мотиваторы» делают упор на так называемые «морально-волевой настрой» и «желание победить», используя для этого самый действенный метод в виде яростных прыжков у кромки поля битвы и истошных воплей во всю глотку. Сказочники же стратегического толка требуют от подчиненных беспрекословного «хоть трава-мурава не расти» следования предсказочной установке, продолжающей подчас едва ли не дольше, чем сама сказка, и на которой любой маневр расписывается до мельчайших подробностей. «Физики» всеми способами добиваются мощного начала сказки, здраво отдавая себе отчет в том, что проиграть сказку можно за три подвига, а отыгрывать упущенное затем можно вплоть до «по усам текло, а в рот не попало», да так и не отыграть. И далее – по аналогии.

Следует отметить, что приведенная классификация не является в строгом смысле «линейной». Так, иной сказочник может до седых висков проходить в «подающих известные надежды», а другой уже в сорок лет будет вести себя как замшелый старый пень. А либеральная составляющая вполне может сочетаться с зацикленностью на какой-нибудь одной, пусть и актуальной схеме, и нет ничего печальнее для персонажей, чем властный наставник, железной рукой вбивающий в их головы одновременно до десятка моделей будущего поведения, даже если вероятность их реального осуществления стремится к нулю быстрее, нежели пресловутое «о-малое».

Очевидно, что хорошая собственная физическая форма является для старого сказочника условием хотя и не достаточным, но абсолютно необходимым. Вспоминается в этой связи забавный случай, когда после первых трех действий сказки он в компании помощников задумчиво курил на свежем воздухе. Это был молодой, но уже достаточно опытный сказочник, который понимал, что сперва надо дать благородным героям отдышаться и прийти в себя и лишь затем лезть к ним в душу с коррективами и прочими ценными указаниями и советами.

Неожиданно в поле зрения тренерского совета попал читатель, направлявшийся в их сторону самой решительной походкой. Подмышкой читатель держал книжку со сказкой не то чтоб совсем недружественной, но и не полностью лояльной, а на данном этапе – и конкурирующей. «Едва ли он собирается взять у нас автографы и сделать совместное фото на память!» – смекнул сказочник и, приняв вызов, тут же мощным встречным движением обездвижил оппонента.

«Извините, – только и просипел прижатый к асфальту читатель, когда ему заново открыли доступ к атмосфере, – Я только хотел спросить, где у вас тут туалет…»

Откуда же все-таки берутся сказочники? Ответ на этот вопрос очевиден – в большинстве своем это закончившие выступления на высшем уровне персонажи, причем как благородные герои, так и негодяи вкупе с представителями нечисти. Последние порой добиваются на новом поприще даже более впечатляющих результатов. Если вдуматься, особого парадокса тут нет, ибо они в силу привычки гораздо более вольны в выборе средств достижения цели, и запустить в качестве последнего взбадривающего аргумента сапогом-скороходом в голову неслушающегося или сбившегося с настроя исполнителя им гораздо проще, чем скованному различными моральными императивами герою. Равно как из героев среднего звена, не снискавших в свое время особой славы, наставники получаются более мастеровитые – ведь герой-«звезда» может все показать новичку сам, но зачастую не может внятно пояснить предъявляемые требования.