Сказки

Еще не закончив песни, Филин швырнул книгу Ричарду в лицо, расправил громадные, мягкие, бесшумные крылья и исчез где-то в глубинах дерева. Книга стукнула Ричарда по голове, но на поверку оказалась лишь ком­ком влажного мха.

Ричард уже успел заметить за одной из ветвей дупло и решил, что это и есть тот самый выход, про который говорил Филин. Он подобрался поближе и увидел едва заметную, грубо вытесанную лестницу, ведущую внутрь ствола. Дерево было такое огромное, что это ничуть не могло ему повредить. Ричард осторожно начал спускаться, а за ним кое-как следовала Алиса - не по своей воле, как она недвусмысленно дала ему понять, а потому что ни­чего другого ей просто не оставалось. Они спускались все ниже и ниже, порой спотыкаясь и даже падая, но не очень сильно и не очень далеко, потому что лестница вилась неширокой спиралью и подхватывала Ричарда, когда он падал, а он подхватывал Алису, когда падала она. Они уже начали бояться, что лестнице не будет конца - так мерно она уходила вниз одним витком за другим, - как вдруг, протиснувшись через какую-то щель, они оказа­лись в огромном зале, где к куполу вздымались тысячи колонн из серого камня. В зале брезжил слабый свет, но откуда он идет, было непонятно. Они решили перейти зал по прямой линии, чтобы добраться до стены или до края и идти вдоль него, пока не наткнутся на дверь или выход. Они переходили от колонны к колонне, как раньше плыли от дерева к дереву. В Волшебной стране сгодится любая честная задумка, главное - довести ее до конца; если же бросить дело на полпути, даже самый лучший план окажется бесполезным.

Было очень тихо, и эта тишина пугала Алису еще больше, чем полумрак - настолько, что ей нестерпимо за­хотелось услышать голос Ричарда. Но поскольку до сих пор каждый раз, когда он с ней заговаривал, она отвечала сердито и грубо, он больше не хотел говорить первым, а она была для этого слишком горда. Она не позволяла ему даже идти рядом, а когда он останавливался, чтобы ее подождать, нарочно замедляла шаг, так что, в конце кон­цов, ему приходилось идти вперед одному. Но ужас безмолвия давил на нее все сильнее, пока ей не почудилось, что она осталась совершенно одна во всей вселенной. Громадный зал уходил в бесконечность, их шаги не отдава­лись ни единым звуком, и тишина стала такой плотной, что казалось, ее вот-вот можно будет коснуться.

Тут Алиса не выдержала. Она побежала за Ричардом, догнала его и схватила за руку. Он как раз раздумывал, какой упрямой и неприятной девчонкой оказалась эта Алиса, и как бы поскорее доставить ее домой, чтобы, нако­нец, от нее избавиться, но почувствовав ее руку, обернулся и увидел перед собой ту самую несносную, неприят­ную девчонку. Она же решила вести себя поприветливее, потому что, поразмыслив над всем, что произошло, пришла к выводу, что Ричард, должно быть, уже бывал в Волшебной стране. «Что весьма странно, - подумала она. - Ведь он совсем бедный, я это точно знаю. У него руки торчат из рукавов, как спицы из зонтика его матери. И кто бы мог подумать, что я буду бродить по Волшебной стране не с кем-нибудь, а с ним!»

Как только она коснулась его руки, они увидели перед собой черную арку. Это была дверь - но, надо сказать, жутковатая на вид, потому что вела она в совершенно темный проход. Правда, поскольку других дверей не было, выбирать им не пришлось. Ричард сразу шагнул внутрь; Алиса заколебалась, но страх одиночества оказался сильнее страха перед неизвестностью. Они тут же оказались в беспросветном мраке. Алиса вцепилась в рукав Ричарда и почти против воли прошептала: «Ричард, миленький!». Конечно, это немного странно, что страх заго­ворил в ней словами любви; но ведь дело было в Волшебной стране. Не менее странным было и то, что, стоило ей произнести эти слова, как Ричард тут же влюбился в нее без памяти. Но еще удивительнее было то, что в тот же самый миг Ричард вдруг увидел ее лицо - белое, как мел, от страха, но такое прелестное!

- Алиса, милая! - сказал Ричард. - Какая ты бледная!

- Откуда ты знаешь, Ричард? Здесь же темно, как в погребе!

- Я вижу твое лицо. Оно светится. А вот и твои руки. И ноги. И я вижу, куда ты ступаешь. Нет, не ходи туда! Там в углу противная жаба.

А дело было в том, что, как только Ричард полюбил Алису, из его глаз начал струиться свет. Ему казалось, что светится ее лицо, но на самом деле, свет шел из его глаз. Он видел и саму Алису, и тропу под ее ногами, с каждой минутой различая ее лучше и лучше. Однако его собственный путь оставался во мраке. Вокруг было так темно, что он не смог бы разглядеть и свои пять пальцев, даже поднеся их к самому носу. Но он видел Алису, и это было лучше - гораздо лучше! - чем видеть, куда идешь.