Сказки

Воротился мастер домой чернее тучи. Последыш опять ему помочь хотел, и опять золотых дел мастер на него рассерчал. А потом они все же сговорились. Ровно через три недели вынес ему подмастерье на подносе золотую наседку с цыплятами. Квохчет золотая наседка, как живая, а цыплятки золотое просо клюют. Как увидел это мастер, понял, что здесь без колдовства не обошлось.

Понес он ту чудесную игрушку во дворец, а царь, досыта на нее налюбовавшись, царевне дал, да и говорит ей:

— Ну, красавица, все твои желания я выполнил! Теперь готовься к свадьбе!

А девица ему в ответ:

— Батюшка-царь, кто эти вещи сделал, у того, не иначе, как и змеево золотое яблочко есть. Прикажи того мастера, что для меня золотое веретенце и золотую наседку сделал, сюда привести.

Передали старосте золотых дел мастеров царский приказ. Явился он во дворец:

— Батюшка-царь, — говорит, — не вели казнить, разреши слово молвить! Как я своего подмастерья перед твои светлые очи представлю: он человек простой, одежонка на нем худая! Недостоин он перед тобой стоять!

А царь повелел, чтобы того подмастерья такого, как есть, во дворец доставили.

Пошел мастер домой, Последыша в баню сводил, одел его в чистое платье и отвел во дворец.

Как увидела его меньшая царевна, тотчас же своего избавителя признала и не смогла счастливых слез сдержать.

— Батюшка-царь, — говорит, — это тот самый молодец, что меня и моих сестер из неволи вызволил.

Глянул царь на подмастерье и узнал своего Последыша, хотя за это время меньшой царевич немало изменился.

Стал он его целовать-обнимать, а Последыш — нет да нет! Не признается: не он это, мол.

Только его царь с царицей и с девушкой умолили, сердце его мольбами да слезами смягчили. Признался наконец Последыш, что он меньшой царевич, и рассказал отцу с матерью все, как было: как его братья погубить задумали и как он опять на белый свет вышел. Показал он и змеево золотое яблоко.

Царь на старших царевичей гневом распалился, приказал их к себе позвать. Увидели братья Последыша, оробели вконец, испугались.

Стал царь тут меньшого спрашивать, как их судить, какой казнью казнить.

А наш храбрец царю в ответ:

— Я их, батюшка, давно простил!

Сыграли и третью свадьбу, обвенчали храброго Последыша с меньшой царевной. И долго еще вся страна его подвигами гордилась.

А как приказал старый царь долго жить, стал Последыш мудро и мирно тем государством править и, коли еще не умер, верно и по сей час там царствует.

И я на его свадьбе был, мед-пиво пил. Всем подносили ковшом, а мне решетом. Перепало и мне кое-что на пиру — кусок балыка да заячья нога.

Тем, кто мою сказку слушал, — слава! Хозяину с хозяюшкой — держава!

ГОРНАЯ ХОЗЯЙКА

За морями, за долами, за высокими горами, в неизвестном царстве — тридевятом государстве жил в стародавние года великий и славный царь. И такой он был мудрый и справедливый, что, — так уж исстари повелось, — все соседние государи у него совета просили. Бывало, повздорят меж собой и перво-наперво к тому царю на суд явятся. И уж как он скажет, так и сделают. Что правда, то правда: другого такого судьи, правого да миролюбивого, во всем свете не сыскать.

Уже на старости лет даровал ему бог сына. И сказать невозможно, как тот царь обрадовался, что у него наследник народился. Государи-соседи с сыном его поздравили, богатые дары поднесли. И они тоже его радости радовались, — он им столько раз и советом и делом помогал.

Стал царевич подрастать, посадил его царь грамоте учиться. И такой он усердный к учебе оказался, что ученые дьяки только дивились, как ему все легко дается: чего другие дети и за год не одолеют, то царевич за одну неделю выучит. До того дошло, что скоро учителям нечему больше его учить было.

Написал тогда царь самым прославленным в свете мудрецам, чтобы приехали его сына разным премудростям обучать.

И был при дворе царя один искусный охотник. Отдал ему царь молодого' Царевича в обучение пока что, до приезда мудрецов, чтобы он его своему искусству учил. И полюбилась царевичу охота.

А как приехали мудрецы, он и от них всякие науки и премудрости перенял.

Видит царь: ни среди царевичей, ни среди королевичей нет ни одного такого, чтобы с его сыном мудростью, красотой и храбростью помериться мог. И так он на него радовался, как на солнце красное. А царевич чем дальше, тем мудрее и краше становился. Во всем том государстве и в соседних странах только и речи было, что об его уме и красоте.

Только-только у царевича усики пробились, а уж к царю-отцу со всего света посланцы стекаться стали от царей соседних и из дальних земель с росписями приданого царевен: ладит каждый за него свою дочь выдать.

Только неохота была царевичу таким молодым жениться.