Сказки английских писателей

Вскоре наступил вечер, и в каютах зажглись огни, и хаоле, как это у них в обычае, сели играть в карты и пить виски. Но Кеаве всю ночь ходил по палубе. И весь следующий день, когда они шли с подветренной стороны острова вдоль Мауи и Молокаи, он продолжал метаться взад-вперед, как зверь в клетке.

К вечеру они миновали Дайамонд Хед и вошли в гавань Гонолулу. Кеаве вместе со всеми спустился на берег и стал расспрашивать про Лопаку. Оказалось, что тот стал владельцем шхуны — лучшей не найти на всех островах — и отправился в дальнее плавание, к Пола-Пола или Кахики, так что от Лопаки нечего было ждать помощи. Кеаве припомнил, что в городе у Лопаки был друг, нотариус (я не могу открыть его имя), и спросил о нем. Ему сказали, что тот внезапно разбогател и живет в прекрасном новом доме на берегу Вайкики. Это навело Кеаве на новую мысль: он нанял экипаж и поехал к дому нотариуса.

Дом был новехонький, и деревья в саду не выше трости, и у хозяина, встретившего Кеаве в дверях, был очень довольный вид.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Вы друг Лопаки, — ответил Кеаве, — а Лопака купил у меня одну вещь, и я. подумал, что вы поможете мне её найти.

Лицо нотариуса помрачнело.

— Не буду притворяться, будто не понял вас, мистер Кеаве, — сказал он, — хотя и не хочется мне ворошить это страшное дело. Поверьте, я ничего не знаю, однако кое о чем догадываюсь, и, если вы обратитесь в одно место, возможно, вы получите сведения о том, что вас интересует.

И он назвал имя человека, которое я опять-таки лучше не повторю.

И вот день за днем Кеаве ходил от одного к другому и всюду видел новые наряды, и экипажи, и прекрасные новые дома, и радостных людей, но, конечно, когда он намекал на то, что привело его к ним, лица их омрачались.

«Ясно, я на правильном пути, — думал Кеаве. — Эти нарядные одежды и экипажи — дары маленького духа, а люди потому так радуются, что воспользовались этими дарами и благополучно избавились от проклятой бутылки. Когда я увижу бледное лицо и услышу вздохи, я буду знать, что бутылка близко».

И вот наконец его направили к одному хаоле, жившему на Беритания-стрит. Он пришел туда под вечер и увидел, как обычно, новый дом, и молодой сад, и электрический свет в окнах, но, когда к нему вышел владелец дома, надежда и страх охватили Кеаве: перед ним стоял юноша, бледный как мертвец, под глазами его залегли тени, волосы чуть не все вылезли, и вид у него был такой, словно его ждет виселица.

«Бутылка у него, тут нет никаких сомнений», — подумал Кеаве и приступил прямо к делу.

— Я хочу купить бутылку, — сказал он.

Услышав эти слова, молодой хаоле с Беритания-стрит чуть не упал.

— Бутылку?! — воскликнул он. — Купить бутылку! Казалось, он сейчас задохнется от волнения. Схватив Кеаве за руку, он увлек его в комнату и налил в стаканы вина.

— Ваше здоровье? — сказал Кеаве. В своё время он часто встречался с белыми. — Да, — подтвердил он, — я пришел купить бутылку. Какая ей теперь цена?

Услышав вопрос гостя, молодой человек выронил стакан и поглядел на Кеаве так, словно увидел привидение.

— Цена? — повторил он. — Цена! Так вы не знаете, сколько она стоит?

— Иначе я бы не стал спрашивать, — ответил Кеаве. — Но отчего это вас так волнует? Что тут неладно?

— За это время бутылка сильно упала в цене, мистер Кеаве, — сказал молодой человек заикаясь.

— Ну что ж, мне придется меньше платить, — промолвил Кеаве. — Сколько отдали вы?

Молодой человек побледнел как полотно.

— Два цента, — сказал он.

— Что?! — вскричал Кеаве. — Два цента?

Значит, вы можете продать бутылку только за один цент, а тот, кто её купит… — Слова замерли у Кеаве на устах. — Тот, кто её купит, никогда не сможет продать её снова: бутылка и дух останутся при нем до конца его дней, а после смерти унесут его в пекло.

Молодой человек с Беритания-стрит упал на колени.

— Ради бога, купите бутылку! — взмолился он. — Возьмите все мое богатство в придачу. Я был безумцем, купив её за такую цену. Я растратил чужие деньги, и, если бы не бутылка, я бы пропал, меня посадили бы в тюрьму.

— Несчастный! — воскликнул Кеаве. — Ты пошел на такое опасное дело и поставил на карту свою душу, только чтобы избежать справедливого наказания за свой бесчестный поступок! Так неужто я дрогну, когда на карту поставлена любовь? Давай же бутылку и сдачу, я знаю, она у тебя под рукой. Вот пять центов.

Кеаве угадал: сдача была приготовлена и лежала в ящике стола. Бутылка перешла из рук в руки, и не успели пальцы Кеаве обхватить длинное горлышко, как он пожелал снова стать здоровым. И можете не сомневаться, когда он добрался до своей комнаты в гостинице и разделся перед зеркалом донага, кожа его была чиста, как у младенца. Но вот что удивительно: не успел он убедиться в этом чуде, как мысли его переменились, и его совсем перестала интересовать проказа и почти совсем — Кокуа, и он думал лишь об одном — о том, что прикован к духу в бутылке на вечные времена и удел его — стать головней в пламени ада. Мысленным взором он уже видел, как пылает огонь, и душа его содрогнулась от страха, и свет померк в глазах.