Сказки Бурого Медведя

Только он это произнёс, как тут же куда-то и провалился!

Точно! Место совсем незнаемое… тут темно… там красно… а здесь вроде как зеленеется. Огляделся Малёк, освоился, смотрит, лошади проноситься стали, одна, другая, третья… вот уже целый табун их кружится, да всё разные. Есть красивые, есть клячи, а есть и совсем уродины. Вот появилась белая кобылица. Бежит — под ней земля трещит! Где гривой махнёт, там снег сыплется! Где копытом ступит, там узоры морозные вяжутся! Залюбовался Малёк, чуть мимо её не пропустил, да опомнился вовремя. Запрыгнул он ей на спину, схватился за гриву — и сидит как влитой. Пыталась сбросить его кобылица, да не вышло. Тогда другие лошади, одна другой краше да быстрее, стали заманивать на них прокатиться! Но помня дедов наказ, стал Малёк белую кобылицу пятками по бокам колотить-молотить. Взвилась кобылица вихрем снежным и поскакала куда-то, да так, что всё мелькало по сторонам, и Малёк ничего не увидел вовсе, да и смотреть-то некогда было, лишь бы на спине удержаться!

Но вот со всего маху встала кобылица как вкопанная! Не удержался Малёк, слетел с неё да кубарем покатился, а как остановился, так сапоги перед носом увидел. Поднял глаза, а перед ним сама Мара стоит! Красоты неписаной! Ножкой притопывает! Бровки соболиные хмурит:

— Ты почто, человече, кобылицу мою гоняешь? Вот как дохну на тебя, так вмиг инеем рассыплешься!

— Прости меня, Мара-Смерть! Не от безделья я сей путь проделал, не удаль глупую показать! А по делу большому да важному!

— Говори, что за дело! — хмурится Мара. — Да смотри, коли не покажется оно мне важным, так пропадёшь как былинка!

— Не о себе пекусь я. Сестрица моя Ясна в беду попала! Просила она желудей Дуба Родова принести, а он спит сейчас непробудным сном. Как я их у него попрошу? Помоги мне, Мара! Разбуди Дуб!

— Рассказывал мне Дуб про сестрицу твою. На ней и правда большая ноша висит. Ей роком назначено важные дела сделать. Как тут не помочь? Вот только не буду я, царица хлада, делать это просто так. Коли останешься у меня на службу, так сделаю. Коли нет, так и иди себе откуда пришёл.

— А долга ли служба моя будет?

— А как ты думаешь? Сколько Смерти служат?

Понурил Малёк голову, да как ещё сестрицу любимую спасти?

— Согласен я, Мара, на службу твою. Только вот жёлуди Ясне отнесу, и твой буду.

— Вот и хорошо! А жёлуди нести тебе не надо. Долго это, можешь и не успеть. Их другие слуги мои вмиг доставят.

Взмахнула Мара рукой своей, и стал Дуб просыпаться…

Ждал-ждал дед Малька, так и не дождался. Собрал людей, и пошли они к Дубу. А там Диво невиданное. Дуб на целый месяц раньше проснулся! Значит, добрался Малёк до Мары и получилось всё у него, да вот он и сам на корнях сидит. Только ледяной весь, будто каменный! Хотели люди его забрать, да дед не дал. Пусть, мол, так будет. Вдруг не успел он вернуться — или заблудился? Так и осталось ледяное тело Малька на дубовых корнях сидеть

А в темнице поднесла Ясна жёлудь к глазам, да сказав слова заветные, у Дуба оказалась. Малька ледяного увидела, заплакала, бросилась оттаивать его, да Дуб не дал:

— Тай не тай, а не получится у тебя ничего, красавица! Не оживишь ты его. Коли Мара забрала, так обратно дороги нет. Правда, чую тут не смерть, а что-то другое. Коли она его на службу за услугу взяла, так ещё можно дело поправить.

— Так что делать-то надо?

— Не о том пока думай, а о том, чтобы жертва Малька не напрасна оказалась! Что спросить хотела?

— Да уж и не помню теперь. Только зря жёлудь потратила.

— Я вот давно думаю, когда же ты, девка городская, сообразишь узнать, как ко мне приходить, желудей не тратя? А то ведь их на тебя не напасёшься. Они ведь для помощи и поддержки тебе пригодятся.

— А так можно?

— Ну, истинно, нельзя тебя в город отпускать! Нешто ты думаешь, что в Мире есть что-то, чего человек при желании и упорстве достичь не может? Вот, прими это знание… Да не дёргай ты его сейчас, потом разберёшься и опробуешь. Ничего сложного для тебя там нет. А по уроку твоему вот что. Задача твоя — научиться не бояться, а просто везде и всегда делать своё дело.

— Хорошо. Только тяжко это.

— А я и не говорил, что легко будет. Труднее даже не за себя бояться, а за людей, тебе любимых. Да и за других тоже. Ладно, иди уж. Там к тебе гости направляются. Это для тебя легко пока.

Вернулась Ясна в камеру, а там уже дверь скрипит. Отца Мигобия пропускает, а с ним палача да писаря молодого:

— Ну, здравствуй, ведьмочка наша! Вот и до тебя дело дошло. Расскажи-ка нам, красавица, как ты отцу Патону смерти наколдовала?

— Вы же сами всё видели, так чего спрашиваете? Не колдовала я ни ему, ни кому другому.

— Упорствуешь, глупая? Так это хорошо. А то палач наш тут совсем забудет все навыки свои.

Он сделал знак палачу, но тот почему-то не двигался с места.