Сказки о мастерах

пустые слова. Сразу видно, что Вы говорите то, что положено говорить

Даме, как бы уродлива она ни была… Что Вы, Князь, не принимайте вид

страстно влюблённого, это Вам не идёт… Право, послушав Вас какая-

нибудь простушка и впрямь подумает, что вы взаправду готовы её

украсть… Влезть через окно, тройка ждёт, ну, что Вы! Это просто

смешно. В наши дни не крадут девушек, ведь это опасно… У совре-

менных кавалеров чуть-чуть не хватает отваги.

Князь густо покраснел. Он был дико самолюбив, князь Ксаверий, и

совсем не привык к тому, что какая-то девчонка поднимает на смех

каждое его слово.

Он пригласил меня на полонез, потом на мазурку. Тут я увидела, как

побледнела Княгиня, как судорожно она сжимает руку Адама… А этот

простофиля почти и не глядел на меня!

Я на время перестала дразнить Князя (не переборщить!) и уже

благосклонно слушала его комплименты. Он вдохновлялся с каждой

минутой. И тут я возобновила атаку:

- Пожалейте бедную девочку, Князь, не глядите на меня такими гла-

зами. А то я и впрямь поверю, что капельку понравилась Вам, и буду

несчастна всю жизнь.

Князь, конечно, сказал, что он без ума от меня, что любит меня

больше жизни и непременно украдёт меня, увезёт в Варшаву…

- Ночью, через окно. Резвая тройка…

- Что за шутки, Князь! Можно ли так морочить голову молоденькой

девушке? Поглядите, мой жених танцует с Вашей супругой. Право же,

какой красивый и отважный юноша! Уж он-то сумеет уберечь свою

невесту даже от вас, если понадобится. Да ведь не понадобится же! Он

может спокойно ухаживать за пани Княгиней и даже не смотреть в нашу

сторону.

Это было чересчур много для Князя. Черные усы его встопорщились:

- Что за маленькая чертовка! Перестаньте дразнить меня! Я люблю

Вас!!!

Он сказал это громко. Княгиня услышала. (Адам-то ничего не услы-

хал.)

Она побледнела, пошатнулась и грохнулась в обморок! Началась

суматоха, прибежали с нюхательной солью. Княгиню понесли в карету.

И тут, в суматохе, князь Ксаверий вдруг вернулся, затащил меня в тём-

ные сени и, щекоча мне шею своими усами, зашептал:

176

- Через три дня, Ева! Жди! Я отвезу Княгиню и вернусь за тобой. Будь

готова. Мы уедем в Варшаву, - и я поняла, что, кажется, он говорит

всерьёз.

Конечно, я совсем не собиралась бежать с Князем, и подумала, что в

этот день уеду в гости к кому-нибудь из подруг. Помню, я смеялась до

слёз, представив, как Князь, пыхтя, забирается по приставной лестнице в

мою светёлку, на второй этаж, с трудом влезает в окно, а в комнате

пусто...

Но три дня спустя Князь, забравшись ночью в моё окно (он и вправду

запыхался), нашел меня дома.

Я лежала в постели, одетая, укрывшись с головой, дрожала от страха

и отчаяния и ждала. Осталось только прихватить мою шкатулку…

И сделала это я потому, что на следующий день после нашего

обручения Адам ушел воевать за «Великую Польшу» и даже не заехал ко

мне проститься!

***

Признаюсь, внучка, я с детства была страшной фантазёркой.

Воображала себя знатной дамой в Варшаве, Петербурге или в Париже,

сочиняла целые романы… Отчасти и потому имели успех авансы князя

Радзивилла. Мои фантазии начали осуществляться.

Осенью 1793 года всё в Варшаве шло вверх дном. Трусы бежали в

свои имения, патриоты становились под знамена Костюшки, а

большинство – просто веселилось, чувствуя себя, как на вулкане.

Близкая опасность только придавала остроту веселью. Варшава

танцевала. Каждый день у кого-либо из магнатов был бал.

Мне предстояло войти в высший свет Варшавы. Как я боялась!

Безвестная шляхтенка, не умеющая ни одеться, ни вести себя в общес-

тве. К тому же в сомнительной роли пассии князя Радзивила…

Ты, внучка, родилась в столице, твои родители вхожи и во дворец, и в

лучшие дома Петербурга. Тебе трудно даже представить, как мне тогда

было страшно! Но Господь не обидел меня ни глазами, ни разумом, и

всё обошлось прекрасно. Очень помог мне в этом князь Ксаверий.

В первый же день он пригласил ко мне лучшего портного Варшавы,

мсье Жакоба. За три дня меня одели с ног до головы. Потом Князь решил

устроить бал:

- Плавать надо учиться сразу, и на глубоком месте, – сказал он. – Не

бойся, Ева, не утонешь.

Князь попросил свою старинную приятельницу, княгиню Марию

Любомирскую помочь мне в этот день. Она приехала первой, одобрила

моё платье, прическу и встала рядом со мною у входа в зал. Весь вечер

она не отходила от меня, и её любезность закрывала меня, как щит. Ни

один из гостей не посмел кинуть на меня наглого взгляда. Ну, а то, что

говорили за моей спиной, меня мало трогало. Я получила дюжину

приглашений, меня признали.

177

Конечно, ещё недели две обо мне судачили, а потом в свете нашлись

более интересные темы для разговоров… Эти месяцы в Варшаве стали

для меня отличной школой. Я научилась держаться со спокойным

достоинством, не спешить и не теряться ни в какой ситуации. Княгиня