Сказки Старой Эль

Выбравшись из гулкой темноты ущелья, юноша почувствовал себя необыкновенно легко, он не замечал, как камни срываются из-под ног и скачут, подпрыгивая, вниз, он шёл с бешено стучащим сердцем, свежий воздух холодил вспотевший лоб и спину. Хотя напряжение ещё не ушло из тела, все натруженные вчера мышцы гудели и отзывались на каждый шаг, а ладони саднило, он не вслушивался в эти отголоски боли. Вот уже виднеется его корзина, сброшенная у входа в Тихий лаз. Гвен сполз на животе по склону, сорвался на последних метрах и, смеясь, растянулся на земле, сел, потирая ушибленное колено. «Быстро я управился. Правда, корзину напрасно с собой взял – старик явно не за хворостом меня посылал. Любит он загадывать загадки!» Юноша вытянул ноги, гетры остро пахли сырой шерстью, а пальцы совсем застыли в промокших башмаках. Руки тоже озябли и покраснели, он посмотрел на сбитые костяшки и лопнувшие круги мозолей. Вытащил рукавицы из-за пояса и натянул их. Во рту пересохло, тело быстро растратило жар от спешного спуска, теперь его начала сотрясать мелкая дрожь. Можно забрать корзину и вернуться домой, но… Юноша вспомнил про ручеёк, проложивший себе дорогу через завал в Тихом лазу. Начало он брал в этих местах. Вот отыщу его и напьюсь. Авось и пойму всю эту канитель с камнями, закрывшими выход, ступенями и хворостом, который явно здесь не сыщешь и в более сухую погоду.

Гвен вскочил на ноги, похлопал себя руками по плечам, пару раз подпрыгнул и, приладив корзину на спину, отправился в путь.

В привратницкий дом он вернулся, когда солнце уже клонилось к закату, его лучи алыми полосами ложились на просевшие сугробы, схваченные наверху ледяным кружевом. Усталость связала его ремнями по всему телу, он заметно хромал на правую ногу – сырые башмаки сильно натирали, полная корзина хвороста за спиной становилась тяжелее с каждым шагом. Губы и щеки его горели на ветру. В руке юноша сжимал что-то, завёрнутое в тряпицу.

Старик снова ждал его с горячим пряным отваром, густым от мёда и специй. Гвен выпил его прямо у порога, едва отрывая губы от шершавого ободка кружки. Привратник зорко поглядывал на него из-под капюшона. Ловко и с неожиданной силой стянул полный короб со спины, мельком посмотрел – хороший хворост, годится. Потом усадил парня на лавку и помог освободиться от сырой тяжёлой одежды, крадущей тепло и силы из тела.

– Иди ближе к огню. Садись на моё место.

– Да… только я… Сейчас! – юноша порывисто поднялся и бросился к столу, шлёпая босыми ногами по полу.

Отыскал свою кружку, круглую, маленькую, высверленную из бука ещё дома, когда бегал тайком к столяру, дышал ароматом свежераспиленного дерева и мечтал о чем-то столь же лесном, тёплом, но далёком… Гвен бережно опустил в неё что-то, остро сверкнувшее в отсвете каминного огня. После машинально встряхнул тряпицу и опустился в кресло, забыв о прежней робости перед суровым хозяином дома.

– В котле горячая вода, таз слева от тебя.

Юношу разморило от тепла, он сонно щурился на огонь и не сразу понял, что ему говорит старик. Кое-как растормошив себя, он набрал в таз воды и погрузил в неё натруженные за день ступни. Стёртую кожу щипало, но благодатное тепло побежало мурашками по коже, и он блаженно откинулся на спинку кресла. Поёрзал голой спиной по резной поверхности, рубаху он стянул еще на лавке, но отрываться от тепла очага и идти за чистой не хотелось. Почувствовал, как шерстяное одеяло окутало его колючим облаком, и провалился в сон с оборвавшимися словами благодарности на губах…

Гвен помнил, как за полночь, в темноте, едва подсвеченной огоньками углей в очаге, он метнулся к столу, мучимый жаждой, и одним глотком выпил содержимое круглой деревянной кружки, а после повалился на своё сундучное ложе, кутаясь в одеяло.

Он проспал полдня, слышал сквозь сон, как старик привычно скрипит пером да ворошит поленья кочергой, как капель барабанит по крыльцу. В этой привычной тишине вопрос привратника прозвучал подобно падению куска льда на камни, сердце понеслось вскачь – вслед за дробно прыгающими осколками.

– Ну что, ты нашёл исток, мальчик? Отыскал, откуда течёт вода?

– О да! – Гвен соскочил с сундука. – Я же принёс! Принёс, вон там, в кружке…

Он бросился к столу, но когда схватил заветный сосуд, то увидел лишь потемневшее от воды и настоев нутро, чуть влажное на донышке.

Разочарование мгновенно сжало в горькую линию его рот.

– Ты, верно, хотел пить ночью, – заметил старик. – Садись. Не ропщи. Я видел твоё сокровище. Было время, когда я и сам отправился на поиски его. Но тогда Хрустальный источник был ещё силён, его струи проложили Тихий лаз, он падал со скалы, сверкая на солнце, подобно камням, давшим ему имя… Да ты и сам видел – обращённые в лёд его воды равны драгоценным кристаллам.

– Он волшебный, да? – Гвен подскочил на табурете, едва не опрокинув его.

– Смотря, что ты считаешь волшебным, мой мальчик.

Глаза привратника едко блеснули из-под капюшона, а сам он вдруг подался вперёд, к своему юному собеседнику, и сдвинул полотно плаща на затылок.