Сказки врут!

— Да никто не в курсе, наверное, — успокоил меня Серёжка. — Мама мало кому рассказать успела: когда я приехал, ей опять с сердцем плохо стало, почти на месяц слегла, хоть я и звонил заранее, и бумага официальная пришла. Надо ей сказать, чтоб тёте Маше позвонила — та по всему городу разнесёт… Зато с тобой увиделись.

— Это — да, — согласилась я. — Хоть какая‑то радость… Ну, в смысле, я рада. Что ты жив, и вообще…

— Я тоже рад, Настюха.

Он улыбнулся, и мне подумалось, что для первой, но большой любви десять лет — не срок…

— Может, погуляем? — предложил Серый. — А то я, как приехал, в четырёх стенах сижу. Так и лето пройдёт.

— Давай. А куда пойдём?

— Не знаю, — он посмотрел на племянника, успевшего за время разговора обосноваться рядом с нами за столом. — Туда, где народу поменьше.

— Если хочешь, можно ко мне, — сказала я и покраснела. — Ну, это… старый двор посмотришь, голубятню…

Я — падшая женщина. Однозначно.

Но я совершенно счастливая падшая женщина.

Казалось, можно лежать так вечно: положив голову на сильное мужское плечо, слушая негромкое дыхание…

— Твою ж мать! — Серый вскочил, как ошпаренный, и забористый мат несколько нарушил романтичность момента. — Что это за тварь?!

— Это Жорик, — протянула я, не желая прощаться со сладкой негой. — Ты занял его место, и ему это не понравилось.

И как жаб умудряется то и дело выбираться из‑под сетки?

Поймав недовольно пучившее глаза земноводное, я привычно чмокнула пупырчатую морду и, закутавшись в простыню, прошлёпала к аквариуму.

— Вот и всё.

Сергей мягко отстранился, когда я решила его поцеловать и утянуть обратно в постель:

— Насть, после жабы…

— Жорик после тебя не побрезговал, — насупилась я.

— Ты не оставила ему выбора. — Парень потянулся за джинсами.

Вот и «счастливый конец» романтического вечера.

— Может, всё‑таки погуляем? — напомнил Серый. — Перекусим где‑нибудь?

Ага! Значит, ещё не вечер… то есть, ещё не конец!

Я поняла, что детская дружба превратилась во что‑то большее, когда мне было около четырнадцати, а Серому уже шестнадцать. Вокруг высокого, красивого парня, завсегдатая дискотек и набиравших моду «качалок», вертелись такие же высокие и красивые девицы, сменяя друг друга едва ли не каждый вечер, а я, тогда ещё мелкая, с мальчишеской фигуркой и двумя длинными косичками, наблюдала с бабушкиного балкона, как резко повзрослевший и почти забывший обо мне друг любезничает с очередной пассией. Потом я, конечно, выросла, вытянулась, округлилась в нужных местах. На смену косичкам пришла модная стрижка, но замены Серому в моем сердце так и не нашлось. То, что последние несколько лет мы практически не виделись, только усугубляло ситуацию: он навсегда остался для меня тем парнем, объектом несбыточных мечтаний и идеалом.

Произошедшее час назад в моей квартире ничего не меняло.

— Насть, ты не думай ничего такого, ладно?

Мы возвращались из кафе: шли по тёмным улицам, держались за руки и молчали. До этой странной фразы.

— Какого — такого?

— Ну… — он смущённо пожал плечами. — Как‑то так вышло, решишь ещё, что я по жизни на каждую встречную кидаюсь. А ты мне всегда нравилась, честно. Помнишь, мы на рыбалку ходили, с Колькой и Женькой? Ты жаб ловила — тогда ещё к ним страсть питала — а я пацанов в сторону отозвал и сказал, чтоб к тебе не лезли, что ты со мной. Только потом, года через три, меня вот так же твоя бабушка отозвала и пообещала самого в жабу превратить, если буду к тебе ходить.

— Бабуля? — не поверила я. — Но почему?

— Не знаю. Говорила, что тебе от меня одни беды будут, и нечего, мол… Она же ведьма была. В хорошем смысле, естественно. Но всё равно ведьма. Вот я и…

Ох, бабуля–бабуля.

— Завтра зайдёшь? — спросила я.

— Да я и сегодня ещё не ушёл. Или у тебя ровно в десять отбой? Нет? Давай ещё где‑нибудь посидим, или в парк сходим?

— Лучше в парк.

Аттракционы уже не работают, людей почти нет, только редкие парочки, вроде нас, обнимаются под фонарями. Но у нас с Серым здесь своё, особенное место… Если он, конечно, помнит.

— А ты помнишь? — улыбнулся он, повторяя мои мысли.

— Ещё бы!

Мы бегали сюда с другими ребятами. «Колесо обозрения», «Весёлые горки», «Ромашка» — здорово, но всё это стоило денег. А игровая площадка для малышни была совершенно бесплатной. Горки, качели, песочницы. И избушка на курьих ножках. Внутрь вела деревянная лесенка, но это — для детсадовцев. А у наших мальчишек считалось высшим пилотажем взобраться на крышу сказочного домика и усесться на коньке. У девчонок (в моем лице) так не получалось. Почти месяц я завидовала молча, а потом, так же молча, собрав волю в кулак, ринулась на покорение крыши. Счастью не было предела, когда я, не без помощи друзей, взгромоздилась на самый верх. Но на крыше приятелям скоро наскучило, и они, попрыгав вниз, умчались то ли на другую площадку, то ли совсем по домам, а я так и сидела, обхватив дрожащими руками вырезанную из дерева конскую голову. Со мной остался только Серый. Звать на помощь взрослых мы побоялись, могли ведь и отругать за этот альпинизм, так и сидели до темноты: я вверху, а он внизу.