Скелеты в шкафу никогда не врут (СИ)

В самый эпицентр назревающей магической бури уверенным шагом, словно преодолевая некое сопротивление, но не более того, направилась Келестия. На её лице читалось предчувствие невероятного торжества — она до сих пор считала, что всё идёт по плану.

Лекарь, прекрасно зная, что будет дальше, не пытался скрыться или убежать, просто отошёл подальше и, скрестив руки на груди, терпеливо ждал развязки. Келестия была права: Рентан как никто знал своего пациента и понимал, что тот выдержит, а что нет. Чем вопреки лечебной этике и воспользовался.

Всего пара лишних кусочков корня, повышающего кровеносное давление, и Стотравник при неизменности всех своих прочих свойств становился непереносимым для слабого сердца старого барона. Причём, хотя лекарь этим совсем не гордился, результат проявился не сразу, создав по первости иллюзию, что всё идёт нормально.

Вихрь всё закручивался и закручивался, становясь больше, быстрее и горячее. Ярек же, напротив, всё сжимался и сжимался, как будто нечто давило на него со всех сторон, страшно пуча глаз. Вдруг его рот неественно широко, наверняка до боли и крови растянув щёки и губы, распахнулся, и оттуда раздался пронзительный высокий крик. Эти ужасающие звуки нарастающей агонии были Рентану слишком хорошо знакомы — так умирали люди, раздираемые изнутри магией. Естественной или приобретенной.

Глядя на это, Рентан рефлекторно схватился за значок Двенадцати, принявшись невпопад молиться. Келестия тем временем приблизилась к Яреку вплотную и положила руку ему на голову, ладонью на лоб. Её глаза засветились в тон глазу старого барона, а вихрь чуть успокоился и даже приобрёл некую систематичность. Цвета до этого непонятно переливавшиеся на его поверхности, начали складываться в какие-то картинки, силуэты и даже целые сцены. Увы, для наблюдателя со стороны понять, что именно они изображали, было невозможно.

Вдруг раздался крик уже самой магички, и всё это исчезло, снова слившись в цветную мешанину. Только Келестия вопила не от боли, а от злобы, разочарования и бессилия. В голове старого барона она увидела совсем не прошлое или будущее. Только агонию умирающего организма и последствия обширного инсульта.

Прекратив кричать, магичка отстранилась от умирающего и бросила взгляд, полный ненависти, на лекаря. Она всё поняла.

«С тобой я разберусь позже», — прозвучал в голове Рентана её голос. — «Смотри и начинай молиться всем своим богам, ничтожество, потому что ты умрёшь многократно хуже!»

Вокруг рук магички вновь появились светящиеся руны, которые она резким движением направила на старого барона. Тело старика под их воздействием выгнулось дугой, засветилось изнутри, даже задымилось. Ярек уже не кричал, скорее, мерзко булькал, только теперь к этому звуку добавился хруст и какое-то неестественное, очень мерзкое чавканье.

Рентан хотел бы не смотреть, не слышать происходящего, однако под воздействием чужой магии не мог не только шелохнуться, но и отстраниться, мысленно отгородиться от происходящего кошмара наяву.

— Вот как! Всё же нашлось что-то полезное в этой грязи! — вдруг прерывая свои манипуляции, воскликнула Келестия самодовольно. — Ха-ха-ха!

Вихрь на мгновение успокоился, снова приобрёл систематичность. Он демонстрировал чрезвычайно яркую сцену, какой-то пожар или что-то подобное. Посреди пламени были различимы множество человеческих силуэтов. Длилось это не больше секунды, но магичке, похоже, больше было и не надо.

Он отступила от Ярека, чьё тело охватило странное синеватое свечение. Звуков он больше не издавал ни мерзких, ни каких-либо других. Старый барон Власвы умер и теперь стремительно, буквально на глазах, обращался в прах. Не прошло и десяти секунд, как кресло опустело, не осталось даже одежды.

Магический вихрь быстро затих, напоследок затушив все источники света в помещении. Остались только горящие ненавистью и голубым светом глаза Келестии, обращённые к Рентану.

— Думал помешать мне? — раздался в полной тиши её голос с нескрываемой насмешкой. — Сделал отвар немного сильнее, чтобы я не заметила, что ты собираешься прикончить эту развалину, да? По-детски глупо. Глупо потому, что тебе не удалось. Я увидела, что хотела. Хотела больше, но и этого вполне достаточно. Теперь же…

Снова зажглись свечи и масляные лампы, неприятно ударив по глазам резкой вспышкой света. Лекарь, к своему глубочайшему удивлению, ощутил не боль, не напряжение, а свободу — его больше ничто не держало.

— Пошёл вон, — неожиданно скомандовала Келестия и кивнула на Кобыслава, который всё так же не двигаясь сидел на своём троне. — Ни я, ни этот кретин видеть тебя более не желаем.

И хотя говорила она внешне спокойно, что-то таилось за этими словами. Что-то ужасное. Ухмылка, которая перекосила лицо магички в этот момент, была такой, будто лекарь находился прямо сейчас на пыточном столе аккурат в середине процесса. Что именно она задумала, Рентан так и не понял. Зато наглядно убедился, что произошло бы, если бы его и вправду хотели убить.