Сходство

– Замолчи! – шикнула Эбби, побелев так, что веснушки на бледном лице проступили ярко, как брызги краски.

Раф будто не слышал.

– Если и не знала, так сейчас узнает.

– Я не виноват. Почему вы всегда, всегда во всем меня вините?

Еще чуть-чуть – и Джастин сорвался бы. Раф поднял взгляд к потолку.

– Разве я жалуюсь? По-моему, надо рассказать, и дело с концом.

– Не будем это обсуждать, – вмешалась Эбби, – пока не вернется Дэниэл.

Раф расхохотался.

– Ох, Эбби, – выдохнул он, – я тебя, конечно, люблю, но иногда ты меня удивляешь. Пора бы уже понимать, что при Дэниэле мы это обсуждать точно не будем.

– Это касается всех нас. И обсуждать надо только вместе.

– Чушь! – сказала я, невольно повысив голос. – Чушь собачья, даже слушать не хочу. Если всех нас это касается, что ж вы мне сразу не сказали? Если можно это обсуждать за моей спиной, значит, за спиной у Дэниэла и подавно.

– Боже, – снова прошептал Джастин. И с открытым ртом застыл, подняв в воздух дрожащую руку.

В сумочке у Эбби зазвонил мобильник. Я ждала его трели всю дорогу домой и пока сидела в комнате. Значит, Фрэнк отпустил Дэниэла.

– Не бери! – взвизгнула я, и рука Эбби застыла. – Это Дэниэл, я и так знаю, слово в слово, что он скажет. Просто велит ничего мне не рассказывать – обращается со мной как с шестилеткой, осточертело мне это! Кто, как не я, имеет право знать, что здесь случилось? Только попробуй взять трубку – раздавлю телефон к чертям собачьим!

Я бы так и сделала, честное слово. Воскресенье, вечер, все едут в Дублин, а не из Дублина; если Дэниэл будет гнать – а он будет – и его не остановят, то уже через полчаса он будет дома. А мне каждая секунда дорога.

Раф негромко, хрипло хохотнул.

– Молоток! – сказал он и, глядя на меня, поднял бокал.

Эбби смотрела на меня, так и держа руку на полпути до сумочки.

– Если не расскажете, как все было, – сказала я, – я звоню в полицию, выложу все, что помню. Я не шучу.

– Господи… – прошептал Джастин. – Эбби…

Телефон умолк.

– Эбби… – Я вдохнула поглубже и так сжала кулаки, что ногти впились в ладони. – Если вы и дальше будете от меня скрывать, я так не могу. Это не шутки. Не могу… нельзя так дальше. Или мы все заодно, или нет.

Тут затрезвонил телефон Джастина.

– Не хотите рассказывать, кто из вас это сделал, – не надо. – Я была уверена: если навострю уши, то услышу, как Фрэнк бьется об стену головой, да плевать, не стоит торопить события. – Я просто хочу знать, как все было. Все знают, а я – нет, надоело уже. Сил нет. Ну пожалуйста!

– Она имеет право знать, – сказал Раф. – Да и мне осточертело жить по указке Дэниэла. К чему это нас привело?

Телефон замолчал.

– Надо перезвонить, – сказал Джастин, приподнявшись в кресле. – Разве нет? Вдруг его арестовали и нужны деньги, чтобы его выпустили под залог, или что-нибудь в этом роде?

– Не могли его арестовать, – ответила Эбби и уронила лицо в ладони, протяжно вздохнула. – Сколько раз повторять, для ареста нужны улики. Ничего с ним не случится. Лекси, сядь.

Я осталась на месте.

– Да сядь же, ради бога! – Раф страдальчески вздохнул. – Все равно я тебе собираюсь поведать эту печальную повесть, даже если кто-то против, а ты тут мельтешишь, на нервы мне действуешь. А ты, Эбби, успокойся. Давно пора было рассказать.

Я, чуть помедлив, уселась в свое кресло у камина.

– Так-то лучше! – усмехнулся Раф. Лицо его сияло беспечной, шальной веселостью, давно я его не видела таким счастливым. – Выпей.

– Не хочется что-то.

Он спустил ноги с дивана, от души налил в стакан водки с апельсиновым соком и протянул мне.

– По-хорошему, всем нам не мешало бы еще выпить. Это будет очень кстати. – Он, рисуясь, долил всем – Эбби с Джастином будто и не заметили – и поднял свой стакан: – За разоблачение!

– Ладно. – Эбби глубоко вздохнула. – Пусть. Раз уж вы и вправду хотите, а ты, Лекси, все равно потихоньку вспоминаешь, тогда, пожалуй… черт с ним!

Джастин открыл рот, снова закрыл, прикусил губу.

Эбби пригладила волосы.

– Откуда нам… То есть я не знаю, что ты помнишь, а что нет, и…

– Обрывки, – сказала я. – А общую картину – нет. Давайте с самого начала. – Мой охотничий азарт вдруг куда-то испарился, на меня неизвестно откуда снизошел покой. Я прощалась с “Боярышником”. Он был как живой – весь лучился светом, дышал воспоминаниями, ждал, что дальше. Мне казалось, времени у нас сколько угодно.

– Ты собиралась на прогулку, – подсказал Раф и откинулся на спинку дивана, – во сколько… в начале двенадцатого? И оказалось, у нас с Эбби у обоих кончились сигареты. Странно, вроде бы мелочь, а какую роль сыграло! Если бы мы не курили, может, вообще ничего бы не случилось. Когда толкуют о вреде табака, ни о чем таком не упоминают.

– Ты предложила купить сигарет по дороге, – подхватила Эбби. Она вглядывалась в меня, сцепив руки на коленях. – Но ты всегда уходишь на час, а то и дольше, и я решила: сбегаю лучше по-быстрому на заправку, куплю. Небо хмурилось, я набросила дождевик – вижу, ты уже пальто надеваешь, вот и решила, что он тебе не нужен. Сунула кошелек в карман, а там…

Голос у нее сорвался. Я молчала. Больше никаких подсказок. Дальше пусть сами.