Сходство

– Ну и жуть, – сказала я. От тусклого желтоватого света квартира казалась тесной и мрачной, как подвал. – Полная, абсолютная, беспросветная жуть.

– Да уж, – вздохнул Сэм, – ну… – и одернул пальто. Он смотрел мимо меня, на гаснущие звезды в окне. – С этой девушкой ничем хорошим не могло кончиться, сразу было ясно. Думаю, все утрясется в конце концов. Я лучше пойду. Надо прийти пораньше, допросить еще разок эту троицу, вдруг что-нибудь да выйдет? Просто думал, надо тебе рассказать.

– Сэм. – Встать не получилось, хватило сил только руку ему протянуть. – Останься.

Он закусил губу. И в глаза мне так и не заглянул.

– Тебе тоже надо поспать, ты, наверное, с ног валишься. А мне вообще здесь находиться нельзя. Во Внутренних расследованиях запретили…

У меня язык не поворачивался сказать: в последнюю секунду, уверенная, что сейчас умру, я подумала о тебе. Но даже не смогла выговорить пожалуйста. Сидела на матрасе с протянутой рукой, не дыша, от души надеясь, что еще не поздно.

Сэм приложил ладонь ко рту.

– Ты вот что мне скажи… Ты возвращаешься в агенты?

– Нет. Никогда. Ни за что. Этот раз не в счет, Сэм, особый случай.

– Этот твой Мэкки сказал… – Сэм запнулся, брезгливо мотнул головой. – Сволочь он.

– Что он говорил?

– Да много чего наплел. – Сэм рухнул на диван, будто внутри у него что-то сломалось. – Мол, бывших агентов не бывает, а раз ты втянулась, значит, вернешься, никуда не денешься. И все такое. Я не… С меня и нескольких недель хватило, Кэсси. Если ты вернешься… Не смогу я так. Не выдержу.

Я даже злиться всерьез не могла, так вымоталась.

– Фрэнк лапши тебе навешал. Это он умеет. Он бы меня и в отдел к себе не взял, даже если бы я попросилась, а я не прошусь. Он не хотел, чтобы ты меня уговаривал вернуться домой, вот и все. Дескать, если ты убедишься, что я на своем месте…

– Пожалуй, так, – согласился Сэм, – да. – И опустил взгляд на кофейный столик, провел пальцем по пыльной поверхности. – Так ты, значит, остаешься в Домашнем насилии? Точно остаешься?

– Если меня после вчерашнего не уволят.

– Вчера все произошло из-за Мэкки, – сказал Сэм, и на его усталом лице промелькнул гнев. – Ты не виновата. Все, от начала до конца, на совести Мэкки. Во Внутренних расследованиях не идиоты сидят – разберутся, как и все.

– Тут не один Фрэнк виноват, – возразила я. – Я же там была, Сэм. Я не справилась, позволила Дэниэлу взяться за оружие, а потом его застрелила. Нельзя все валить на Фрэнка.

– А я ему позволил воплотить этот идиотский замысел, теперь мне всю жизнь казниться. Но он был здесь главный. Он это затеял, ему и отвечать. Пусть только попробует перевалить вину на тебя…

– Нет, – возразила я. – Он не из таких.

– А по-моему, как раз из таких, – сказал Сэм. И мотнул головой, будто стряхивая мысли о Фрэнке. – По ходу дела разберемся. Но предположим, ты права и он тебя не подставит, чтобы шкуру свою спасти, ты останешься в Насилии?

– Пока что, – ответила я, – да. А дальше… – Я не ожидала от себя этих слов, они сами сорвались с языка, но, едва произнеся их, я поняла, что они созрели у меня еще тогда, солнечным днем, рядом с Дэниэлом, в беседке из плюща. – Я скучаю по отделу убийств, Сэм. Страшно скучаю, все время. Хочу обратно.

– Понял, – сказал Сэм. Вскинул голову, перевел дух. – Да, я так и думал, ясно. Значит, будущего у нас нет.

Романы с коллегами по отделу у нас под запретом – как изящно шутит О’Келли, служебный ксерокс не для того, чтобы на нем кувыркались.

– Нет, – ответила я. – Нет, Сэм, ничего подобного. Даже если О’Келли согласится взять меня обратно, вакансии наверняка придется ждать не один год, а кто знает, что с нами будет к тому времени. Может, ты сам станешь начальником отдела. (Сэм не улыбнулся.) Если до этого дойдет, просто не будем светиться. Так ведь бывает сплошь и рядом, Сэм. Ты и сам знаешь. Барри Нортон и Элейн Лихи…

Нортон и Лихи десять лет работают в Угонах и из них восемь лет вместе живут. И делают вид, что по очереди друг друга подвозят, а все вокруг, в том числе начальство, делают вид, что ничего не знают.

Сэм тряхнул головой, как большой пес после сна.

– Совсем не о том я мечтаю, – вздохнул он. – Дай им бог счастья и все такое, но я хочу, чтобы у нас с тобой было всерьез. Может, тебя и устроило бы как у них – наверное, поэтому ты про нас молчала, чтобы себе дорогу в Убийства не закрывать. Но мне не интрижка нужна, не случайная связь, не тайный роман, где надо притворяться, будто мы… – Он полез в карман пальто, стал шарить там беспорядочно, как пьяный. – Давно уже это с собой таскаю – купил, когда мы всего две недели встречались. Помнишь, мы гуляли тогда на мысу Хоут? В воскресенье?

Я вспомнила. Прохладный серый день, мелкий дождичек, вольный запах моря, губы Сэма отдавали морской солью. Весь день мы карабкались с утеса на утес, обедали на лавочке жареной рыбой, ноги у меня гудели, и впервые после операции “Весталка” я себя чувствовала по-человечески.

– А на другой день я его купил. В обед.