Сходство

Он нашел то, что искал, и выложил на кофейный столик. Синяя бархатная коробочка с кольцом.

– Ох, Сэм! – выдохнула я. – Ох, Сэм!

– Я серьезно, – сказал Сэм. – Ну, насчет тебя, насчет нас. Для меня все было всерьез.

– И для меня было всерьез, – ответила я. Вспомнилась наблюдательная комната, его взгляд. Было. – С самого начала. Просто я… потерялась на время. Прости меня, Сэм. Все, что я могла испортить, я испортила, прости меня.

– Да ради бога, я же тебя люблю! Когда ты отправилась на задание, я чуть не спятил, и даже пожаловаться было некому, потому что никто не знал. Я не могу…

Он умолк, стал тереть глаза. Я знала – наверняка есть вежливый способ спросить его об этом, но в глазах рябило, мысли путались. Худшего времени для этого разговора и представить было нельзя.

– Сэм, – сказала я, – я сегодня убила человека. Или вчера, какая разница. Мозг отказывается работать. Объясни мне на пальцах: ты меня бросаешь или предложение делаешь?

Я знала наперед, что он скажет. Скорей бы с этим развязаться, попрощаться, вылакать остатки бренди и уснуть без задних ног.

Сэм смотрел на коробочку с кольцом озадаченно, будто и сам не знал, откуда она тут взялась.

– Боже… – выдохнул он. – Я не… Я не так все представлял. Ужин в хорошем ресторане, с видом. И шампанское. Но теперь – раз уж…

Он взял со стола коробочку, открыл. Я не понимала, что происходит, поняла лишь, что меня не бросают, и сама не ожидала, что будет так радостно и так больно. Сэм слез с дивана и неуклюже опустился передо мной на одно колено.

– Ну… – Он протянул мне коробочку. Лицо у него было белое, глаза большие, испуганные; казалось, он потрясен не меньше, чем я. – Выйдешь за меня?

Меня вдруг разобрал смех – не над ним, а над немыслимым безумием этого дня. Я испугалась, что если дам себе волю, то уже не остановлюсь.

– Знаю, – Сэм сглотнул, – знаю, это значит, что ты уже не сможешь вернуться в Убийства, только по особому разрешению, и…

– А особого отношения ни тебе ни мне в ближайшем будущем не видать, – подхватила я.

И услышала голос Дэниэла – будто черная птица задела меня крылом по лицу или ночным ветром повеяло с гор: Бог сказал: бери что хочешь и за все плати.

– Да. Если… ради бога… если тебе нужно время подумать… – Он снова сглотнул. – Я тебя не тороплю, конечно. Понимаю, сейчас не лучшее время для… Но, думаю, это надо было сделать. Рано или поздно я должен был узнать.

Кольцо было простенькое – тонкий обруч, а на нем, как капля росы, один-единственный бриллиант. Никогда в жизни я не представляла у себя на пальце обручального кольца. Я мысленно увидела, как Лекси снимает в темной комнате свое, оставляет возле их с Чедом общей постели, и острее ощутила разницу между нами, меня будто лезвием полоснуло: я не могла бы его надеть без полной уверенности, что это навсегда.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – сказал Сэм. Взгляд его уже не был ошеломленным, глаза смотрели на меня прямо и твердо. – Во что бы то ни стало. Нет смысла, если ты не… Если не будет тебе счастья без отдела убийств, так и скажи.

Жизнь – штука жестокая. Лекси по живому резала тех, кто пытался ее удержать, – тех, с кем она смеялась, работала, спала. Дэниэл, который ее любил как родную, сел с ней рядом и ждал ее смерти, лишь бы не допустить осады своего зачарованного замка. Фрэнк взял меня за плечи и сознательно направил туда, где я могла погибнуть. “Боярышник” открыл мне свои тайны, исцелил мои раны, а я в ответ, тщательно все просчитав, сровняла его с землей. Роб, мой напарник, моя опора, мой самый близкий друг, вычеркнул меня из своей жизни, оттолкнул из-за того, что хотел со мной спать, а я согласилась. А когда все мы закончили друг друга терзать, Сэм, имевший полное право послать меня к черту, уйти навсегда, остался рядом, потому что я протянула руку, попросила остаться.

– Я хочу вернуться в Убийства, – ответила я, – но готова ждать. Пусть это будет не скоро. Рано или поздно кто-то из нас отличится, мы будем на хорошем счету у начальства и сможем попросить особого разрешения.

– А если нет? Если ни один из нас не отличится или отличится, но нам все равно откажут? Что тогда?

И вновь будто ночная птица задела меня крылом: Надо знать, на что идешь.

– Что ж, переживу. А ты готовься всю жизнь выслушивать мои жалобы на Мейера.

Я протянула руку, увидела, как меняется взгляд Сэма, и когда он надевал мне кольцо на палец, поняла, что на этот раз внутри нет темного ужаса перед неизбежностью, земля не уходит из-под ног от страха, я чувствовала одно – уверенность.

Позже, когда мы лежали свернувшись под пуховым одеялом, а небо за окном уже заалело, Сэм сказал:

– Есть у меня еще один вопрос, но не знаю, как его задать.

– Спрашивай прямо. Теперь имеешь полное право.

Я выставила левую руку. Кольцо мне шло. И даже было впору.

– Нет, – сказал Сэм. – Это серьезно.

Мне казалось тогда, что я готова ко всему. Я перекатилась на живот, подперла рукой подбородок, чтобы как следует видеть Сэма.