Скитники

Шквалистый ветер вкупе с потоками воды валил с ног все живое. И было удивительно видеть, как по илистой кайме озера, окатываемой гребнями частых волн, бегала плотно сбитая коричневатая пуночка. Старательно склевывая вымываемые потоками воды поживки, она подергивала от удовольствия черной треуголкой хвоста. Вкусно! Ох как вкусно! Но вот и она не выдержала и юркнула под кочку с раскидистой шапкой травы.

Ливень длился не более десяти минут, но уже после первой минуты путники промокли так, будто только что вынырнули из озера, по берегу которого шли. И вся местность, как губка, пропиталась влагой. К чему ни прикоснись — всюду вода.

Дождь прекратился внезапно, но бугристые тучи, стряхнув с себя последние капли, еще долго подсвечивали окрестности голубоватыми разрядами. Наконец ветер разорвал их посветлевшие громады — и на землю хлынули серебристые снопы света. К вечеру над головой остался чисто вымытый, пронзительно — синий небосвод. Такую густую, сочную синеву увидишь разве что осенью.

Ломаные зубцы гор, засиневшие вдали, взбодрили путников. Равнина стала плавно подниматься. Зашли в лес. Правда, пока еще низкорослый и прозрачный, не чета высокоствольному, растущему в родной Изосиму Впадине! Дышать стало полегче. Сразу захотелось есть, пить. Чтобы не задерживаться, на ходу собирали мясистую морошку. Наберешь полную пригоршню, положишь в рот, и она тут же тает сплошным сладким соком. Наклонившись за очередной порцией ягод, глазастый Бюэн заметил в траве белый шар. Подошел ближе — человеческий череп с полуоткрытой челюстью. Во лбу — круглая дырка. На земле среди травы валялись кости, здесь же браунинг с обоймой патронов, цейсовский бинокль, золотые часы и портсигар. В разодранных зверьем остатках кителя уцелели документы на имя Бородина Александра Викторовича, выданные в Петрограде, медальон с фотографией дамы с девочкой, похожей на ангелочка, и сморщенный кожаный мешочек. Как только его взяли в руки, он разошелся по шву и в образовавшуюся щелку полились бледно-желтые золотинки.

— Вот оно, подтверждение главного свойства золота — притягивать смерть, — грустно заметил Андрей Ермолаевич.

Предав земле останки, двинулись дальше.

* * *

Долины, перемежаясь с горными цепями, сменяли одна другую. Люди порой путались в череде переходов и начинали спорить, где случилось то или иное событие. Не заметили, как пролетел июль и начался август.

Караван шел по очередной, ограниченной горными хребтами долине. Поскольку пойму речки покрывали густые заросли, Бюэн придерживался хорошо набитой звериной тропы, тянущейся вдоль подножия хребта. Было жарко, глаза путников заливало солоноватым потом. Едущим впереди частенько приходилось вставать с нарт и махать топором, прорубая проход в лесных завалах. Неожиданно повалился, забил ногами и захрипел самый сильный орон. Через минуту он стих. Все потрясенно переглядывались.

— Сердце лопнуло — сильно старался, — объяснил проводник. — Надо распрягать, запасного ставить.

— Точно от перегрузки?

— Точно, точно!

— Тогда режь горло. Кровь спустим — на мясо пойдет, — распорядился хозяйственный Андрей Ермолаевич.

Разделав тушу, подавленные дурными предчувствиями, полевики торопливо покинули это место. Выйдя на речную косу, встали на ночевку.

В воздухе стоял неумолчный шум горного потока. Когда ветер затихал, отчетливо было слышно, как вода тащит по дну камни, стукая их друг о друга. Солнце, раскаленное за день добела, опускаясь, быстро остывало. Вместе с ним остывала и тайга.

Многочисленные обомшевшие пеньки от спиленных кедров говорили о близости людей. Действительно, на следующий день отряд вышел на брошенное, заросшее березами поселение. Могильная тишь царила на том месте, где некогда кипела жизнь со своими страстями, радостями и горестями. Скрупулезный Андрей Ермолаевич пересчитал постройки и нанес их местоположение в свои черновики, подписав «нежилой хутор». Неподалеку обнаружили погост: небольшие срубы с двускатными крышами и кресты на них, тоже увенчанные крышечками, но значительно меньших размеров. Некоторые могилы без срубов, только с крестами.

Не ведали топографы, что это тот самый скит, где отец Изосима — Корней много лет назад нашел профессора Григория и Ефимию. И что если поехать на северо-запад, то можно упереться в монастырь, а если подняться прямо на север, то в притаившийся за Синими горами староверческий скит. Не ведали они и о том, что несколько дней назад их отряд прошел всего в нескольких верстах от пепелища гарнизона лосевцев…

Дальше маршрут вел к горам, сплошь покрытым угловатыми глыбами. Сыпь лишайников багряного цвета делала камни похожими на зажженные факелы. Лес поредел и, наконец, открылась голая, лишенная растительности, трехгранная вершина — Клык. Только отдельные низкорослые кустики полярной березы и можжевельника зелеными пятнышками оживляли его мрачный вид.