Скитники

Совершенно загнанный ходкой собакой Демьян, увидев, что они уже в двух шагах от запретной территории, скомандовал «Стоять» и сел у тропы отдышаться. Вольный заскулил, словно хотел сказать «Вставай, уже совсем близко» и подбежал к входу пещеры.

Глядя в ее зев, он кому-то приветственно залаял. Демьян повернул голову и, увидев в черном проеме белых призраков, размахивающих руками, потерял сознание.

Спешивший следом Изосим, вслушиваясь в голос собаки, отметил, что характер лая переменился. Он извещал: «Нашел, я нашел!» Парнишка кинулся прямо на голос. Вольный стоял в полутьме пещеры в окружении голых, с кожей молочного цвета, мужчин. На груди каждого висели крест и камень. Собака оглянулась на Изосима и пролаяла: «Вот они».

Пещерники по шуму шагов определили, что к ним идет человек. Когда молодой скитник вышел из-за деревьев, они увидели его силуэт. Яркое свечение, исходившее от него, свидетельствовало, что человек этот особый. Длинный, видимо, старший из них, сотворив уставные метания, поздоровался:

— Спаси Бог и помилуй. Мил человек, ты кто и откуда?

Говорил обнаженный неразборчиво, шамкая беззубой прорезью, но Изосим все понял.

— И вас спаси Бог и помилуй! Изосим — из Варлаамовского скита, что у Водопадов, — представился он.

— Нам такой неведом. Про дальние скиты за Синими горами слышали от родителей, а про ваш нет. Он старой веры али нового порядка?

— Тута все старой веры.

— Слава Богу, стало быть, одноверцы. А мы пещерники. Наши предки заселились сюда, по воле Божьей, более ста лет назад.

— Ежели вы старой веры, отчего скобленые?

— Мы не скоблимся. У дедов, говорят, прежде были волосы. Потом выпали, а у нас и вовсе не растут.

«Правдив был Сибирич в своих откровениях», — подумал Изосим, а вслух сказал:

— Мы полагали, что ваша община вся вымерла, ан нет, слава Богу, живы.

— Что с общиной нам неведомо. Мы ведь внуки тех, кого завалило на грибных полях в нижнем ярусе. Деды постепенно обвыклись жить в темноте, а нам иная жизнь и неведома. Только из устных преданий знали, что за каменными стенами светло и просторно. А нам хватает света от лучистых камешков, которых много в нашей подземной речке. От них свет не очень сильный, но нам хватает. Они у каждого на груди висят. По ним друг друга издали узнаем.

— А мне дед сказывал, что когда они во Впадину пришли, ваш Пещерный скит уже безлюден был. Схимник, указавший дорогу сюда, предупреждал, что зараза смертная всех извела.

— Может, так оно и было. Мы о том не ведаем.

— Отчего ж вы раньше не выходили, маялись во тьме?

— Не по своей-то воле. Когда переход на верхний ярус завалило, наши прародители, да и мы сами опосля прощупали каждую нишу, каждый отвод. Проход искали, да ни единой щелки не обнаружили. А недавно земля затряслась, и свершилось чудо — трещина по стене пошла.

Из нее другим воздухом засквозило. Когда она расширилась, смогли протиснуться.

— И что, все эти годы голышом жили?

— В пещере тепло. Это у вас, старики сказывали, бывает так холодно, что даже вода каменеет.

— Ну а питались-то чем?

— В основном грибами — растим в помете летучих мышей. И рыбой — по речке она два раза в год проходит. Если рыбы мало, мышей промышляем. Еще едим глину. Она — главное лакомство. Особенно любят ее дети. Лижут часами — до того хороша. Да, забыл представиться — Мефодий… Изосим, у нас к тебе большая просьба. Мы сами не можем выходить на свет, да и не видим почти. Отец мне перед смертью наказал, а ему еще дед, что коли Бог случай предоставит, сообщить одноверцам о том, что наверху, где-то над нами есть зеркало — Пластиной называется. Ежели в левое углубление той Пластины вложить камень, напитанный чудоподобным светом, оно явит откровение. А коли вложить в правое — возникнут живые картины. Камень тот хранится в Дальнем скиту, что за Синим хребтом.

У Изосима от этих слов сердце екнуло, он радостно воскликнул:

— Да это ж волшебный агат, что у нашего наставника под образами на полке лежит. Его мой тятя сыскал в брошенном скиту, как раз за Синими горами. Он уже тогда являл ему какие-то видения.

— Вот и славно, коли так. Теперь, даст Бог, все сладится, — облегченно выдохнул Мефодий и присел на камень. Переведя дух, он спохватился:

— Изосим, сходи к товарищу, он где-то там, на тропе лежит. Сотвори моление, разбуди от сна нечаянного.

Демьян очнулся при первых же словах молитвы. Внимательно выслушав рассказ парнишки, он улыбнулся:

— Вот те клюква! Я-то, дуралей, их за призраков принял. Верно говорят «у страха глаза велики». Пойдем, тоже хочу спознаться.

С любопытством оглядев нагих, безволосых людей, сидящих в сумраке пещеры, Демьян деловито осведомился:

— И много вас тут?

Пещерники стали что-то бубнить.

— Изосим, не разберу, че они лопочут?

— Говорят, что вы хороший человек. Их тут одиннадцать мужнего полу и девять женского, да малых десять. Почему-то одни мальчонки родились, ни одной девочки. В тревоге — а рожать-то кому?