Склока о полку Игореве

           Ведийский язык -- наиболее ранняя разновидность древнеиндийского языка, язык индуистского культа и Вед. Существует два типа ведийского языка: более архаичный поэтический язык мантр (стихов) и язык позднейшей прозы. Мантры составляют 4 веды, из которых самая древняя -- "Ригведа". Проза -- комментарии к Ведам и возникшая на основе Вед философия. Язык ведийской прозы со временем сближается с санскритом.

           Санскрит (sam-skrt = со-ставленный) распространился с I тысячелетии до Р.Х. в Северной Индии, первоначально противостоял ведийскому языку, язык эпоса ("Махабхарата" и "Рамаяна").

           Существует предположение, что первоначальная индоевропейская общность не была этнически однородной. Уильям Джонс еще в 1786 г. показал, что термин "индоевропеец" можно с уверенностью применять лишь к лингвистическому материалу, так как он плохо коррелирует с антропологическими и археологическими данными. К индоевропейцам, кстати, относятся и исчезнувшие во мгле веков народы: хетты и хурриты.

           Из индоевропейской дали пришли к нам некоторые знаменитые графические символы, например свастика ("св" = "добро" + "асти" = "делать"). В киевском Софийском соборе можно увидеть орнамент из свастик, а в новгородском Софийском соборе -- Христа Пантократора, который держит на груди две разнонаправленные свастики...

На задворках империи

           11 марта 1985 г. к власти пришёл М. Горбачёв. Первый указ нового генсека -- об отмене повышенной платы за электроэнергию для учреждений Русской Православной Церкви. Пахло талым снегом и крахом марксизма-ленинизма. Грянула "перестройка". Заговорили об "ускорении". Клеймили "застой". Воскресили "мёртвые души" -- "полочные" фильмы, в частности, "Покаяние". Начал "высовываться" Жванецкий. На телестудии "Останкино" организовали серию встреч с выдающимися деятелями. Однажды, переключая программы, я "наткнулся" на такую встречу...

           Старый белоголовый человек рассказывал о том, как он сидел в Гулаге, о русской культуре, о её блистательных взлётах, о том, как её разрушили, о взорванных храмах, о безумии, в которое впал народ, о том, что всем нам нужно покаяться. У него была быстрая и точная -- молодая мысль. Он сразу схватывал суть вопросов публики. Это был настоящий, неподдельный интеллигент. Я почувствовал к нему искреннюю симпатию и досмотрел встречу до конца.

           В конце сообщили имя этого человека: Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Как, тот самый Лихачёв, которого я столько лет знаю заочно?! Соучастник последней охоты Михаила Суслова?! Загонщик "пантюркистов"?! Что же он сам не покается, а?..

           Организуется Советский Фонд Культуры, Лихачёв -- председатель. Как раз в это время генсек занимается перетряской кадров. Убирают казахского персека Кунаева, раскручивается ташкентское дело. И вдруг -- кампания в печати, с требованием привлечь О. Сулейменова к ответственности за соучастие в постановке фильма о Кунаеве. Авторы статей -- люди мне не известные. Почему бьют именно по Сулейменову? Он что, один ставил этот фильм? Друзья из Казахстана сообщают: это Дмитрий Сергеевич руку приложил, и действует он через Раису Горбачёву, своего заместителя по Фонду Культуры! Естественно, информацию такого рода проверить невозможно...

           В 1989 г. дубненская "Демократическая Россия", в которой я состоял, поддерживала тесные контакты с Загорском (Сергиев Посад) -- шла кампания по выборам на Съезд депутатов Союза, у нас был общий избирательный округ. Один тамошний активист заинтересовался моими изысканиями вокруг "Слова", взял для прочтения мои заметки. Он не поверил, что Дмитрий Сергеевич может быть столь разным, и, заручившись согласием автора, послал заметки Лихачёву с просьбой прокомментировать. Ответа от академика загорский житель не дождался...

           В 1990 г. Сулейменов посетил Дубну. Я беседовал с ним около часа. Он увлечённо рассказывал о новых реконструкциях "тёмных" мест "Слова", глядя сквозь стену (Дома учёных) куда-то в сторону Волги. Он уклонялся от ответов на прямые вопросы по поводу конфликта с Лихачёвым. Когда я стал слишком настырным, он оглянулся вокруг, наклонился и прошептал на ухо: "Книга скоро выйдет вторым изданием!" Сначала я не понял, что он имеет в виду, а потом догадался: Олжас не хотел "гнать волну" накануне выхода в свет второго издания "АЗ и Я" [25]. Тогда я сменил тактику -- изложил свои мысли по данному вопросу и спросил: "У вас есть возражения?" Он прищурился, улыбнулся половецкой улыбкой и ответил: "Возражений нет".