Сколько нам еще жить?..

Выбрав в центре зарослей самое мощное корявое дерево, он снял халат, засучил рукава рубахи. Опустившись на корточки, ощупал песок под деревом и начал неторопливо разгребать его руками. Потом поднял кривой сучок высохшего саксаула и стал рыхлить землю. Делал все сосредоточенно, серьезно. Несколько раз боязливо оглянулся, прислушивался. Углубившись сантиметров на двадцать, старательно разровнял песок. Вдруг настороженный слух уловил как под чьей-то боязливой ногой хрустнула сухая ветка, раздался шорох… Овез хитро улыбнулся, что-то пробормотал себе под нос. Сейчас он покопает еще минут десять, а потом громко скажет:

«Бекмурад, дорогой, что ты прячешься, как трусливый шакал? Выходи, не бойся… Давно хотел рассказать тебе… В самый раз пришел… Выходи!».

Сын, конечно выскочит из кустов, и тогда он заставит его часа два копать сухой обжигающий песок, чтобы мозоли на руках остались на память!

А Бекмурад, спрятавшись в зарослях, тоже наблюдал за отцом. «Так вот где оказывается его тайник! Далеко от дома, почти весь день шагали… Но место надежное, попробуй догадайся!.. Всю жизнь проищешь и не найдешь. Молодец, отец! Сейчас разве подойти? Нет, лучше дождаться, когда появится сундучок или большая банка. Конечно, банка должна быть солидных размеров: сокровищам рода не уместиться в маленькой… Интересно, что скажет отец, когда увидит его? Наверное, растеряется и слова вымолвить не сможет…» — думал Бекмурад.

Когда неожиданно в зарослях появился пограничник, Бекмурад растерялся. В нескольких шагах отец вскрывает тайник копает ничего не замечая. Еще пара минут и проклятый кизыл-аскер, такой дохлый на вид, наткнется на отца! Закричит, призывая товарищей, и те сразу прибегут… Прощай, богатство, прощай, привольная жизнь — нищими останутся! Надо предупредить отца! Но как это сделать? Окликнуть? Но проклятый гяур тоже услышит… «А если, — молнией обожгла мысль, — другого выхода нет…»

Достав нож, Бекмурад крадущимися шагами двинулся за пограничником. Он вел себя как-то странно, этот, похожий на подростка, красноармеец в новой гимнастерке. Смотрел то под ноги, то задирал лицо вверх, словно хотел что-то найти сразу и на земле, и на небе. Сначала он направился в сторону от отца, но вот неожиданно повернул к тайнику… Остановился и, задрав голову, стал для чего-то обрывать листья саксаула…» Заметил отца, теперь обрывает листья, чтобы лучше разглядеть, — пронеслось в голове Бекмурада, — сейчас он закричит, поднимет шум…»

Увлеченный листочками саксаула, пограничник, как показалось Бекмураду, совсем потерял слух, а может быть, слишком осторожно подкрадывался к нему молодой хищник. Затаив дыхание, чувствуя, как бешено колотится сердце, Бекмурад занес нож и, когда красноармеец еще выше задрал голову, полоснул его по горлу. Отточенное словно бритва лезвие на удивление легко прошло по горлу, располосовав его от уха до уха… «А у баранов шерсть мешает», — мелькнуло в голове Бекмурада.

Пограничник схватился за горло, сделал несколько шагов, и ломая кустарник, тяжело рухнул на песок… Бекмурад, не выпуская из рук ножа растерянно смотрел как ноги в ботинках дергались, выбивая ямки в сыпучем песке.

Из кустов, привлеченный шумом, выскочил отец. Окинув быстрым взглядом пограничника, заметил окровавленный нож в руках Бекмурада, его растерянное лицо.

— Ты, — свистящим шепотом произнес он, — ты, что сделал?..

— Он следил за тобой… Все богатство хотел забрать… Нищими оставить, — заикаясь пояснил Бекмурад.

— Дурак! — скрипнул зубами отец. — О каком богатстве болтаешь! Нет тут ничего!

— Ты выкапывал тайник, — растерянно прошептал сын, — я видел…

— Бежим скорее, говорить потом будем, — оглянувшись по сторонам, прошептал отец.

Бекмурад недоумевающе смотрел на него, пока весь смысл содеянного не прорисовывался в сознании. Это так поразило его, что он словно окаменел. Все внутри оборвалось, покатилось вниз.

— Да шевелись ты! — толкнул его в плечо отец, — что раскис, как баба!..

Слова отца, а главное, толчок, возымели действие, Бекмурад пугливо оглянулся и кинулся вслед за отцом…

Уходили быстро. Бекмурад даже удивлялся: откуда у отца силы берутся? Потом понял — страх подгоняет! По себе чувствовал…

Преодолев очередной бархан, отец неожиданно остановился и, ощупав себя руками, потерянно произнес:

— Платок…

Было в этом слове столько отчаяния, что оно сразу передалось сыну. Испуганно, уже догадываясь в чем дело, Бекмурад спросил:

— Что… Платок…

— Там остался… На саксаул повесил, чтобы копать не мешал. Старый дурак…

— Может вернемся? — предложил сын, зная ответ и сам понимая всю бессмысленность предложения.

— Поздно! Кизыл-аскеры там… По следу сейчас идут! Зачем тебе этот сосунок нужен был? Почему за нож схватился? Ты понимаешь, что натворил?..

— Думал, что ты тайник отрываешь, — подавленно ответил сын.

— Дурак! — проворчал Овез, — все, что у нас есть, в доме находится!

Говоря это, отец подозрительно смотрел на сына: верит или нет? По всему было видно — не верит…

— Идем, — бросил отец, — зря время теряем…

— А платок?..

— Все в руках аллаха, — вздохнул Овез.