Сколько нами пройдено...

Несколько дней обе стороны готовили позиции для боя.

Сразу за поймой Двины, которая тянулась довольно широкой полосой по левую сторону реки, начинались неоглядные хвойные леса. Правый берег Двины высокий, левый — низкий, с болотами. И всюду глушь, никакого жилья до самой железной дороги Вологда — Архангельск, которая ниточкой вилась в тайге по левому берегу.

Развернуть войска широким фронтом на такой местности невозможно. Поэтому наступательные операции советских войск планировались только вдоль железной дороги и в бассейне Двины. Переброска войск и их снабжение осуществлялись также только этими двумя путями, так как грунтовых дорог в лесу было мало, да и проехать по ним можно было главным образом летом.

1-й Вологодский полк, в который влился наш архангельский отряд, занял позиции на высоком берегу, возле деревни Каменный Прилук, а 2-й Вологодский полк выгрузился на левом берегу, у Пучуги, занятой противником.

К Борку и Пучуге интервенты подтянули кроме пехоты и канонерок артиллерию. Главная задача состояла в том, чтобы выбить из Борка англичан. Тогда занимавшие Пучугу американцы поспешили бы эвакуироваться сами, поскольку с высокого берега Борка простреливались все их позиции в Пучуге, на низком левобережье. Каких-либо белогвардейских войск на Двине в это время не было.

Я со своими артиллеристами находился в распоряжении Афонского. Надо сказать, что наша артиллерия на судах по огневой мощи была сильнее, чем у противника. Особенно много неприятностей доставляла интервентам шестидюймовка, которую мы поставили на баржу. Но батареи врага были все-таки очень опасны для речных пароходов.

Бой завязался возле деревни Каменный Прилук. 1-й Вологодский полк атаковал позиции англичан. Самым слабым местом их обороны был правый фланг: там кончались пойменные луга и начинался сплошной лес. Решено было обходным маневром с левого фланга ударить частью сил англичанам в спину.

Афонский выделил для этой цели роту. Показать дорогу в лесу вызвались местные жители. Ночью проводники глухими тропами вывели красноармейцев в тыл неприятелю, и на рассвете рота неожиданно атаковала. Интервенты отступили, оставив траншей в деревне Борок, но потом, наведя порядок в своих рядах, закрепились на возвышенности перед Городком. Это село взять с ходу нам не удалось. Позиция у противника была очень выгодная: с холма отлично просматривалась и простреливалась местность, по которой наступали красноармейские батальоны. Бой продолжался весь день.

В одной из атак меня ранило в ногу. Ходить я не мог, и меня на носилках отправили на пассажирский пароход «Гоголь», оборудованный под плавучий госпиталь. Там я нежданно-негаданно увидел Розалию Самойловну Самойлову. Эта встреча снова внесла изменения в мою жизнь.

Спустя две недели после операции я уже передвигался с помощью костылей и чувствовал себя здоровым, полным сил. Мне шел тогда двадцать третий год, а в таком возрасте раны заживают быстро.

Бродя однажды по палубе, я столкнулся лицом к лицу с Розалией Самойловной. Из разговора с ней я узнал, что она прибыла к нам по командировке ЦК партии. Розалия Самойловна, оказывается, искала меня, так как знала, что я ранен и нахожусь в госпитале.

— Ты, я вижу, уже гуляешь, — с шутливой иронией сказала она. — Гипс сияли? Отлично! Ну а голова цела — значит, можешь работать!

— Голова цела, и работать могу.

— Тогда вот что. Председатель ЧК товарищ Педа набирает сотрудников. Поезжай к нему. Там можно работать и с костылями.

Предложение было неожиданным. Я любил свое дело и вовсе не собирался расставаться с полком.

— Но я ведь артиллерист, а не писарь…

Иронические огоньки в глазах Самойловой погасли, голос стал жестким, как бывало, когда она сердилась.

— Брось, Шебунин! Педа тебя научит, что надо делать. Ему предстоит организовать прифронтовую ЧК, нужны надежные люди. Понимаешь? Вот тебе записка, отдашь товарищу Педе. ЧК — на пароходе «Светлана». Поезжай, поезжай, дружок!

Очень не хотелось мне покидать свой полк в разгар боев, но пришлось подчиниться.

ГУБЧЕКА

В тот же день я разыскал пассажирский пароход «Светлана», где располагалась Архангельская ЧК.

Председатель ЧК Педа оказался высоким, костлявым человеком, с длинными жилистыми руками и совершенно белыми волосами. Взяв у меня записку Самойловой, он быстро прочитал ее и некоторое время молча разглядывал меня. Потом скупо улыбнулся.

— Отлишно! — сказал председатель ЧК с сильным латышским акцентом. — Ездить на операции на костылях ты, конешно, не можешь. Бутешь работать секретариат коллегии, пока высторовеешь, а там витно бутет.

Смекнув, что такая неопределенность мне на руку, я поспешил сказать:

— Я у вас временно, товарищ Педа. Как заживет нога, вернусь в свой полк. Я же артиллерист, мое место на фронте.

Педа положил на мое плечо сухощавую руку.

— Голубшик, — мягко сказал он, — мы тоже делаем очшень нужное дело. Боремся с контрреволюцией, с врагами Советской власти. Где важнее работать, сам решишь потом.