Сколько нами пройдено...

Я приехал на левый фланг взглянуть, как дерется батальон Бегутова, поговорить с красноармейцами, подбодрить, если нужно. Приказа отходить командир полка Кикодзе не давал.

Бегутов, молодой, рослый парень из унтеров, повел меня по позициям батальона. Я с удовлетворением отметил, что бойцы сделали надежные, в полный рост окопы и что никакой паники в их рядах не чувствуется. Мы с комбатом побывали в двух ротах, побеседовали с людьми, а когда затишье кончилось и снова началась артиллерийская подготовка, устроились на горке, на наблюдательном пункте. Отсюда хорошо было видно поле, по которому вот-вот двинутся в наступление офицерские цепи.

Комбат не отрывал глаз от бинокля, я лежал рядом на охапке соломы и тоже глядел в сторону противника. В это время впереди нас разорвался снаряд, осколки со свистом прошли над нами. Бегутов, выронив бинокль, уткнулся лицом в солому. Я почувствовал страшный удар в голову и потерял сознание.

Очнулся только на другой день, уже в санитарном поезде. Очень болела забинтованная голова. Подошла медсестра. От нее я узнал, что комбат Бегутов не убит, но тяжело ранен в грудь и тоже находится в этом поезде. Эшелон с ранеными направлялся в Москву.

— Слава богу, жив! — послышался знакомый голос, и с верхней полки купе свесилась черная голова Кикодзе. — Ну как, Александр Иванович, себя чувствуешь?

Я удивился, что командир полка здесь, подумал, не сон ли это. А потом сообразил, что он, наверное, тоже ранен.

— Ничего, только вот голова раскалывается, — ответил я.

— Благодари бога, что жив остался! — рассмеялся Кикодзе. — У тебя осколок навылет прошел возле правого глаза.

— А что с полком? Кто командует?

От Кикодзе я и узнал, что после трехсуточных боев из 1500 бойцов в строю осталось немногим более трехсот. Раненых насчитывалось около тысячи человек. Полк отправили в Москву на пополнение и отдых…

Войска Деникина заняли Харьков, Лозовую и тучей двигались дальше на север. Республика собирала силы для отпора. Южный фронт стал решающим. ЦК партии, Совпартком и Реввоенсовет послали против Деникина лучших пролетарских командиров и наиболее стойкие дивизии Красной Армии. Рабочие многих городов отправляли вооруженные отряды.

В конце июля я выписался из госпиталя и сразу был назначен комиссаром 1-й запасной бригады войск ВЧК, которую сформировали на базе нашего полка. Очень я обрадовался, узнав, что комбригом утвержден Кикодзе: приятно служить с человеком, которого хорошо знаешь и на которого можешь целиком положиться.

Бригада стояла в Москве и являлась частью войск внутренней охраны, созданных при ВЧК.

1-я запасная бригада имела два пехотных полка, один батальон командного состава и кавалерийский эскадрон. Главная задача заключалась в том, чтобы готовить для фронта надежные боевые части. Деникин уже угрожал Туле. Красная Армия очень нуждалась в свежем пополнении, и нам приходилось торопиться: маршевые батальоны формировались в течение суток и сразу отправлялись на передовую позицию. Готовили мы также пополнение и для войск губернских ЧК.

В тех же Покровских казармах, где прежде стоял наш 12-й полк, теперь расквартировалась запасная бригада. Сюда прибывало пополнение, необходимое для формирования маршевых батальонов. Выгрузившись из эшелонов на московских вокзалах, мобилизованные колоннами шли к Покровским казармам и располагались бивуаком (благо стояли теплые летние ночи) на большом бригадном плацу.

Как комиссар бригады я жил в маленьком домике при казарме на втором этаже. Окна комнаты выходили на плац. А потому по утрам я каждый день видел одну и ту же картину: огромный, утоптанный до каменной твердости плац, и на нем сотни спящих вповалку людей. Если под головою у спящих были мешки с сухарями, это означало, что ночью прибыли новые эшелоны мобилизованных.

Командный состав — бывших офицеров, унтер-офицеров, фельдфебелей — сводили в отдельный батальон. Из них подбирали будущих комбатов, помощников комбатов, адъютантов, командиров рот и взводов. Каждое утро эти командиры приходили на плац, будили новое пополнение, строили людей и в тот же день формировали подразделения.

Самое трудное состояло в том, чтобы за сутки хоть как-то разобраться в людях, понять, кто чем дышит, стоек ли будет в бою. Занимались этим политотдел бригады и комиссар, одновременно являвшийся начальником политотдела. По моей рекомендации политуправление ВОХР направило на работу в политотдел бывших сотрудников Северодвинской ЧК Федора Рухлова, Ефима Вежливцева, Степана, Василия и Федора Шебуниных. Они стали хорошими помощниками в проведении политико-воспитательной работы среди новобранцев.