Сколько нами пройдено...

Нам, кружковцам, Р. С. Самойлова поручила разъяснять в казармах программу большевиков и призывать солдат голосовать за список № 5, в котором были кандидаты от РСДРП(б). Мы с охотой взялись за дело. Больше всего солдатам нравились два пункта в программе большевиков: о прекращении войны и безвозмездной передаче помещичьих земель крестьянам.

Большое влияние на солдат оказывали рабочие Прохоровской мануфактуры, расположенной неподалеку от наших казарм. Многие солдаты и рабочие были знакомы друг с другом: частенько вместе выпивали, гуляли в Пресненском лесу, ухаживали за девушками. Так что агитаторов от рабочих встречали как хороших друзей.

И все-таки, несмотря на усилия агитаторов, широкой поддержки программы большевиков добиться среди солдатской массы пока не удавалось. Одной из причин было то, что в нашем солдатском комитете главенствовали эсеры. В комитет входили несколько офицеров, и солдаты, члены комитета, подпали под влияние этих демагогов.

Человеку со стороны могло показаться, что все в нашей артиллерийской бригаде обстоит нормально, согласно уставу: батареи маршировали на плацу; в классах шли занятия; офицеры были на своих местах; дисциплина нисколько не упала; требовательность к солдатам даже повысилась. Но на самом деле все обстояло иначе. С каждым днем солдаты все смелее открыто выражали свое недоверие офицерам.

Как-то пришел к нам во взвод прапорщик Погудо. Зашел в казарму, подсел к нам, стал расспрашивать, что мы думаем о событиях в России и с какой партией солидарны в политике. Солдаты отшучивались.

— Может, вам нравится программа большевиков? — спросил прапорщик.

Солдаты не ответили.

— Ну все-таки чего вы хотите?

Тогда Дмитрий Родичев говорит:

— Мира хотим, вот чего.

И сразу — несколько голосов:

— Чтоб войне конец!

— Надо землю крестьянам дать!

— Землю и мир!

Погудо встрепенулся, живо оглядел нас:

— Выходит, вы за большевиков?

— Нет, мы не большевики, — отозвался кто-то.

Прапорщик вроде бы успокоился, пригладил ладонью белокурый вихор, подумал немного.

— Ну, смотрите, — предупредил он. — Наш долг — поддерживать правительство, блюсти порядок, а дальше во всем разберется Учредительное собрание.

Разговор на этом закончился. Солдаты явно не желали откровенничать с офицером.

Раскол среди солдат произошел после июльского расстрела в Петрограде. Эсеры и те, кто разделял их взгляды, ругали большевиков за то, что они-де разлагают армию, мешают нормальной работе органов власти. А солдаты, которые поддерживали программу РСДРП(б), спорили с ними.

Командование бригады приняло меры против неблагонадежных: из большевистски настроенных солдат срочно сколотили маршевые роты и без задержек отправили на фронт. В штрафники попали почти все, кто занимался у Р. С. Самойловой в марксистском кружке. Остались только Родичев, Ануфриев и я. Очевидно, случайно.

Очистив таким путем бригаду от большевистских «подстрекателей», командование на короткое время пресекло крамолу в солдатской среде. Но этот выигрыш был временным. Отправляя неблагонадежные полки на боевые позиции, подальше от столичных смут, буржуазные правители помимо своей воли способствовали накапливанию на передовой того политического динамита, который в дальнейшем взорвал изнутри старую армию.

БОЙ С ЮНКЕРАМИ

Наступил октябрь. Рабочая Москва бурлила. В казармах 1-й запасной артиллерийской бригады упорно ходили слухи, что в городе готовится восстание против правительства Керенского. Командование приказало выделить специальные орудийные расчеты якобы для отправки в Петроград. В расчеты отбирали особо вымуштрованных, политически пассивных солдат. В бригаде ввели пропуска, строго запретили появляться на территории части гражданским лицам. Проводить беседы среди солдат могли теперь только те, кто имел пропуск и разрешение бригадного комитета. Хозяевами положения стали у нас эсеры, они отсекли солдатскую массу от пролетариата Москвы.

Революционный взрыв произошел внезапно — по крайней мере, так казалось нам, отрезанным от мира стенами казармы.

25 октября после побудки разнесся слух, что в Питере восстание, Временное правительство арестовано и власть захватили большевики. На плацу стихийно собралась толпа солдат, появились люди в штатском, начался митинг. Ораторов в гражданской одежде сменяли свои, бригадные. По речам сразу можно было отличить большевика от эсера, кадета от меньшевика. Митинговали несколько часов, спорили ожесточенно, в конце концов всем миром постановили: не выступать ни за Керенского, ни за питерцев, держать нейтралитет.

Но тут вдруг в толпе послышались крики. Оказалось, убиты дежурный по конюшне и часовой в артиллерийском парке. Нападение, видимо, было совершено ночью, но трупы обнаружили только что. Кроме того, пропала одна пушка.