Сколько нами пройдено...

Это известие подействовало как удар молнии. Секунду весь плац молчал, затем сотни глоток заорали, заголосили: брань, возгласы удивления, угрозы по адресу офицеров, ярость — все смешалось в могучем реве. Солдаты бросились в парк, к орудиям. Выяснилось, что из всех пушечных замков вынуты ударники. Кто это сделал? Для чего? Кто-то сказал, что это, наверное, подстроили офицеры, чтобы разоружить бригаду. Солдат охватило бешеное желание расправиться с заклятыми обидчиками, предавшими их в решительный час. Кинулись ловить офицеров, но почти никого из них в расположении части не оказалось. Тех, кого нашли, сразу арестовали и посадили на гауптвахту. Был взят под стражу и командир 2-го дивизиона полковник Шахов. Все так возмутились бандитским убийством часовых и кражей ударников от орудийных замков, что готовы были разнести казармы. Обнаружилось также, что пропали ключи от складов запчастей и вывезены снаряды: зарядные ящики при орудиях оказались пустыми.

Командование и эсеры успели проделать все это за ночь, как только поступило известие о восстании в Питере. Бригада стала небоеспособной. Но контрреволюционеры не приняли в расчет главного: настроения солдатской массы. А оно резко переменилось. Если на митинге солдаты еще колебались, хотели остаться в стороне от событий, то теперь просто рвались в бой.

Вооружившись тяжелыми бревнами как таранами, солдаты разбили железные двери складов, вытащили снаряды, нашли ударники.

На следующий день, к вечеру, батареи были в полной боевой готовности. Поставили караульных, в город послали разведчиков. Власть взял в руки бригадный солдатский комитет, который беспрерывно заседал. Хотя там уже не было офицеров, эсеры пытались направить стихийное возмущение солдат против рабочих, агитируя за восстановление власти Керенского.

О нейтралитете никто не помышлял. Участие в революционной стычке предрешалось ходом событий. Главное, о чем шел спор в бригадном комитете, — с кем идти артиллеристам, на чью сторону встать. Эсеры убеждали присоединиться к юнкерским пехотным училищам, но солдаты решительно отказывались.

Пока шли ожесточенные споры, из города вернулись разведчики. Они сообщили, что на домах расклеен приказ командующего Московским округом о введении военного положения (об этом в комитете уже знали), что на Пресне и в других рабочих районах власть в руках Военно-революционного комитета большевиков, который тоже расклеил свой приказ. В приказе ВРК подтверждалось известие о вооруженном восстании в Петрограде и содержался призыв к московским рабочим и солдатам захватить власть и тем самым поддержать питерцев. Перестрелка, которую все мы слышали, была, оказывается, на Красной площади — там юнкера атаковали отряд солдат и захватили Кремль. Узнали мы еще, что повсюду строятся баррикады и что в городе много вооруженных рабочих.

В нашем районе основной опорой контрреволюции было Александровское военное училище, помещавшееся на Арбате. На Тверской стоял жандармский кавалерийский эскадрон. Против этих частей и повели наступление рабочие отряды. Но им пришлось туго: противник имел несколько пулеметов, и атака захлебнулась. В бригаду прибежали посыльные из Пресненского красногвардейского отряда, спросили, где найти фейерверкера Дмитрия Родичева. Мы повели рабочих в бригадный комитет. После изгнания офицеров был избран новый состав комитета, и Родичев, имевший авторитет среди солдат, вошел туда. Он был связан с Пресненским Советом. Посыльные сообщили Родичеву, что отряд прохоровских ткачей наткнулся у Никитских ворот на сильную заставу Александровского училища; отряд не может двигаться дальше, к Кремлю, поскольку выход на трамвайное кольцо «А» перекрыт пулеметами, установленными юнкерами в трехэтажном доме. Без артиллерии эту заставу сбить невозможно. Командир Пресненского отряда просит у нас помощи.

Родичеву не удалось получить согласия бригадного комитета на поддержку восставших, и тогда мы решили действовать самовольно. Сначала двинулась в город наша 5-я батарея из двух пушек; я командовал первым орудием. Позже вышли 4-я и 6-я батареи.

Отстранив часового у ворот, мы выкатили пушки на четверках сильных лошадей и двинулись по направлению к Никитским воротам, где засели юнкера. Наш путь лежал мимо Ваганьковского кладбища и Пресненской заставы.

На улицах было много рабочих с винтовками и красными повязками на рукавах пальто и курток. У Пресненской заставы строилась баррикада. Мужчины, женщины, даже дети подносили бревна, мешки с песком, какие-то бочки, ящики, ссыпали с носилок булыжник. Ребятишки с озорными криками шныряли повсюду. Они окружили нашу батарею и шли следом за ней, подняв такой гам и свист, что закладывало уши. Появление артиллерии вызвало ликование среди восставших.

— Ура артиллеристам!

— Теперь юнкерам крышка!

— Долбаните их, ребята, как следует!

Радостный подъем, уверенность в победе передались и нам. Мы готовы были разгромить всех юнкеров и жандармов в Москве, если те не сложат оружия.