Сколько стоит мечта?

П: — Все равно так нельзя, я отвезу ему хотя бы двадцать процентов, нужно всегда уважать тех, с кем сотрудничаешь. И потом, никогда не знаешь, как все может обернуться в следующий раз. И еще, я думаю, благодаря ему ты теперь знаешь, чем хочешь заниматься.

Так я открыла свое маленькое агентство недвижимости. Оно не требовало первоначального взноса, большого количества сотрудников, отдельного помещения.

Вся работа, как и ответственность за нее, были на мне, я могла корректировать свое расписание так, как мне было удобно, и никто на меня не давил.

Хоть она и не была стабильной и сверхприбыльной, но меня вполне устраивала. Мне нравилось быть самой себе хозяйкой и начальницей, хоть и приходилось иногда избегать встреч с директорами других агентств по вопросам совместных сделок, так как меня в мои 19 лет не воспринимали всерьез на этой должности. Поэтому я старалась решать все вопросы по телефону либо назначала встречу в папином офисе, представляясь при этом одним из сотрудников. Несмотря на то что вроде все складывалось удачно, я чувствовала, что это все-таки не мое, хотя этот опыт все равно был для меня очень полезен.

На следующее лето я, не задумываясь, снова отправилась в США. Теперь уже я знала, куда идти, что делать и как провести с пользой эти три месяца.

На этот раз четких целей передо мной не стояло, и я просто позволила себе отпустить ситуацию. За это лето заработанная сумма оказалась примерно той же, что и за прошлое, только еще и на себя я потратила приличную сумму и вместо одного маленького чемоданчика, привезенного с собой, увозила я уже шесть больших. Пришлось очень долго на таможне доказывать, что целый чемодан сумок — это не коммерческая партия, а исключительно для целей личного пользования. Но самым ценным был все же опыт общения с людьми разных национальностей, профессий, религий и убеждений.

Довольно скоро я научилась по одному только внешнему виду определять, что из себя представляет человек и может ли он мне быть полезен или хотя бы интересен.

Это, возможно, парадоксально, но чем успешнее и состоятельнее был мужчина, тем проще он выглядел. Это всегда был абсолютно расслабленный и уверенный в себе человек, который, независимо от общей суеты вокруг, источал спокойствие и какую-то многообещающую уверенность в завтрашнем дне. Он не суетился и не пытался казаться лучше, чем он есть, ему было абсолютно наплевать, что о нем подумают окружающие и даже как сложится для него вечер.

Он просто наблюдал за происходящим, ничего не выискивая и не выжидая, ведь жизнь в целом у него уже и так сложилась. Он мог быть одет в шорты и футболку за 5 долларов, тогда единственным, что его выдавало, были дорогие наручные часы. Такие люди внушали мне уважение и даже восхищение.

Они не пытались демонстрировать свое превосходство, выставлять напоказ дорогие игрушки, которые могли себе позволить без особых усилий, но даже наоборот пытались скрыть свои возможности. Они не обязательно ездили на дорогих автомобилях, чаще на стареньких подержанных машинах или даже на метро.

И немного саркастическая, но все же добрая полуулыбка как будто говорила: «Я знаю настоящие ценности жизни, и они совсем не те, за которыми гонитесь вы, но как же забавно за вами наблюдать».

Я: — Симпатичные «Ролекс», белое золото?

Мужчина: — Да, спасибо, им скоро будет уже 10 лет, юбилей. А ты, видимо, счастливая, раз без часов?

Я: — Не жалуюсь. И еще я никогда не понимала, как можно потратить такие бешеные деньги на часы!

М: — Тут дело не в деньгах, они обозначают статус. Некоторые готовы платить за него любые деньги, наивно полагая, что за это к ним проникнутся большим уважением. Но это не так, человека уважают за его поступки и дела. Я могу себе позволить носить такие часы, хотя сам бы себе не купил, мне их подарили партнеры по бизнесу еще 10 лет назад. Они надежные и качественные, к тому же, как ты сама подметила, симпатичные, но вот тебе проигрывают.

Я: — В чем? В отсутствии такого количества бриллиантов?

М: — В том, что они не умеют так улыбаться, с ними не поговоришь, а настоящая роскошь — это не бриллианты, это человеческое общение.

Я: — Да, наверное, а еще возможность ничего не делать, если, конечно, средства позволяют.

М: — А вот это как раз самая большая ошибка. Как говорил Шекспир, «никто не хорош настолько, чтобы учить других», но поверь мне, я знаю наверняка, что «ничего не делать» — самый тяжелый и неблагодарный труд!

Я: — Как это может быть трудом?

М: — Ну вот попробуй, например, сесть в комнате и просидеть в одиночестве хотя бы сутки, абсолютно ничего не делая, уверяю, что ты устанешь так, как если бы целые сутки разгружала вагоны с углем.

Я: — Но ведь можно не просто сидеть, а чем-нибудь заниматься, я ведь имела в виду не работать.