Сколько золота в этих холмах

– Они научатся чему-то иному, не похожему на добычу угля, – говорит ма.

Молчание заполняет комнату. В шахте молчание смертельнее землетрясения или огня. Оно предшествует притоку рокового газа, невидимого и не имеющего запаха, его единственная примета – тишина.

– Мы не углекопы, – говорит ба.

Ма смеется гортанным смехом, полным предчувствия опасности.

– Мы… – ба обрывает себя. То слово, которое он подготовил, не может быть произнесено. Оно было запрещено в их семье два года назад, когда ма настояла на ином образе жизни. Ба не произносит его, но они, все четверо, чувствуют его весомость. «Ты просто чувствуешь это», – говорил ба Люси много лет назад, когда обучал ее лозоискательству. Когда он еще мог называть себя золотоискателем.

– Тогда как ты называешь то, чем мы занимаемся, – говорит ма, вставая. – Кто такие люди, которые живут чжэ ян?[37] В таком месте, как это?

Ма отводит ногу назад и вонзает носок в пол. Нет, никто не слышит удара ее обуви о доски пола, потому что ни того, ни другого нет. Некое подобие тяжелого вздоха. Облако пыли, песок, летящий на стейки. Люси начинает кашлять. За нею и Сэм. Но ма продолжает махать ногой, пока вся комната не погружается в дымку, пока ба не обхватывает ее сзади.

– Фа фэн лэ[38], – говорит он, тяжело дыша. Он поднимает ма над полом так, что ее ноги теперь молотят воздух. – Добыча угля – это то, чем мы занимаемся сейчас. Но мы не шахтеры. – Он осторожно опускает ма, потом гладит ее живот. – Мы делаем накопления. Ты не забыла? Я обещал.

– Набираться ума у этого учителя тоже накопление. Не то что твои азартные игры в грязных притонах. Не думай, что я не знаю, куда ты смываешься по вечерам. Дуй бу дуй[39], девочка Люси?

Ма смотрит на Люси проницательным взглядом, такой взгляд у нее появляется, когда она делится с дочерью какой-нибудь тайной.

Люси неуверенно кивает.

Ба держит в кулаке ткань на животе ма. Потом отпускает. Она соскальзывает на свой стул, поднимая облако пыли. Теперь ее фигура на загораживает Люси от ба.

– Этот учитель воображала, – говорит Сэм.

Ма цыкает, но не возражает, когда ба фыркает от смеха, а Сэм садится к ба на колени и принимается что-то шептать ему. Этим вечером ма забывает о хороших манерах, делает вид, что не замечет песка, осевшего на стейки, или смеха Сэм, сопровождаемого фонтаном полупережеванной пищи из ее рта. Люси несколько раз улавливает в перешептываниях Сэм и ба слово «плато».

* * *

Ма отмывает остатки стейков и жарит их, засовывает между ломтями хлеба на ланч следующего дня. Люси научается глотать то, что оставляет царапины: песок, оскорбления в школьном дворе, плевок, сползающий по щеке в рот, поганое настроение, в которое приходит ба при упоминании учителя Ли. Ее большой рот осваивает другую функцию.

Кажется, что жалованье ба только растет. По прошествии двух месяцев они все немного отъелись – мясо пошло им на пользу. Живот ма увеличивается в размерах, и она уговаривает огород расцвести. Ба остается на дополнительные смены в шахте и каждый вечер возвращается поздно. В школу они ходят с разными настроениями – Люси радостно, а Сэм неохотно.

Позднее Люси обвинит мясо в том, что случится в школьном дворе. От мяса кожа и волосы Сэм становятся ярче, даже пыль не приглушает этого блеска. Люси обвинит мясо, а потом она обвинит даже цену за мясо, и долгие изматывающие дни, отработанные ради денег на мясо, и людей, которые заламывают такую цену за мясо, и людей, которые строят шахты, приносящие столь малый доход, и людей, которые оскопили эту землю и задушили ручьи, засушили дни, а еще она обвинит людей, которые присвоили себе эту землю, оставив другим только пыльный воздух… Но от долгих размышлений у Люси начинает кружиться голова, она словно получает солнечный удар на открытых холмах. Где же кончается эта жесткая золотая земля, которая преследует ее?

Так или иначе, но эти размышления приходят позднее. Конец учебы для Сэм наступает в коварный солнечный день. Жара превращает школу в духовку, самое жаркое место которой – сзади, там, где сидит Сэм. Она расплетает свои косички, распускает шелковистые волосы.

Может быть, если бы Люси тоже сидела сзади, она присматривала бы за Сэм, как ей и наказывали. Может быть, она заплела бы волосы Сэм в новые косички. Но Люси в конце дня уходит последней, когда ребята, толкаясь и пинаясь, уже выбрались на свободу. Они изнемогают от накопившейся за день ярости.

Когда Люси выходит, они уже стоят кружком.

Это похоже на игру в ковбоя и бизона. Ребята, изображающие ковбоев, стоят кругом. В середине – Сэм в роли бизона.

Ковбой, который выходит вперед, чтобы кинуть лассо, – та самая рыжеволосая девочка, вместо сплетенного из травы лассо в руках у нее ножницы. Она сегодня не плюется, она хватает Сэм за волосы. Рыжеволосая поворачивается к собравшимся, чтобы сделать шутливое заявление. В этот момент Сэм издает крик, который представляется ей индейским боевым кличем. Сэм выхватывает у рыжеволосой ножницы.