Сколько золота в этих холмах

Когда они добираются до учительского дома – с его двумя этажами и каменной трубой, крыльцом и восемью стеклянными окнами, пристройкой-конюшней с серой лошадью, вероятно Нелли, кобылой учителя, дома такого аккуратного, что сердце у Люси начинает биться быстрее, – она вдруг обнаруживает, что хотела бы, чтобы ма оказалась далеко-далеко.

Люси не составляло труда рассказывать учителю истории про ма. Но при встрече лицом к лицу не скрыть ног ма, хотя и красивых, но с растрескавшимся ногтем на одном из пальцев. И хотя ма прячет выпирающий живот под юбкой, огрубевшие руки под перчатками, ничто не может скрыть ее голоса. После истории любимый предмет учителя Ли – красноречие. Ма говорит неправильно. С ритмичной мелодичностью. У нее манера глотать одни звуки и протягивать другие.

– Я хочу поговорить с ним одна, – говорит Люси. И, упреждая возражения ма, добавляет: – Я могу сама. Ты мне не нужна.

Улыбка у ма напоминает оскал.

– Кань кань. Ты выросла. – Она отходит на шаг назад, потом наклоняется к уху Люси и говорит: – Нюй эр, ты напоминаешь мне меня в твоем возрасте.

Какая-то часть Люси всю жизнь ждала этих слов. В ее ушах теплый присвист, ее сердце высоко воспаряет в груди. Будь они одни на тропинке в этих наступающих сумерках, она бы заорала от радости, наплевав на то, что ее могут услышать. Здесь она не забывает о стеклянных окнах, благородной тишине лужайки, окруженной кустами бакхариса. Она стоит неподвижно. Ждет, когда ма отойдет к стене, чтобы ее не было видно. И только после этого стучит.

– Сэр, – говорит Люси, когда дверь открывается. – Пожалуйста, я пришла на дополнительные уроки.

Учитель хмурится, словно перед ним слабоумный ученик.

– Люси. Ты должна знать: приходить без приглашения – дурной тон.

– Я прошу прощения. В этом все и дело, сэр, я очень многого не знаю. Для меня будет большая честь научиться у вас.

– Мне было приятно тебя учить. Ты умная девочка и такая необычная. Очень жаль – твоя история произвела бы на востоке целую сенсацию, если бы я включил ее в мою монографию! – Люси начинает улыбаться. Учитель Ли упирает руку в дверной косяк. – Но та маленькая сцена насилия была неприемлема. Дикость у тебя в крови, а я не могу позволить, чтобы кто-то будоражил моих учеников. Я должен думать о благе всех.

Люси продолжает улыбаться, хотя теперь уже скованно.

– Я ни с кем не дралась, сэр.

– Ложь не красит твой интеллект, Люси. Я видел тебя в том кружке. И я слышал от других детей, как Саманта спровоцировала все это дело. Нет, результат не имеет значения. Я видел твои намерения.

Учитель отпускает дверь, когда Люси говорит:

– Я не такая, как Сэм. Я другая.

Люси могла бы просунуть руку внутрь, пока дверь еще не закрылась, могла бы схватить то, чего желала так отчаянно. Но это только подтвердило бы подозрения учителя.

И тут ма берется за ручку двери. Учитель Ли негодующе смотрит на ее руку в перчатке, его взгляд поднимается по предплечью до плеча. Учитель заглядывает в ее лицо.

– Спасибо, что учите Люси, – говорит ма.

Голос у ма звучит хрипловато, хотя это так несвойственно ей – она всегда сама гладкость. Ма, которая освежевывает кроликов в предсмертных судорогах, которая однажды вытащила мула из провала. Ма, словно реагируя на мысли Люси, начинает говорить медленнее. Нож, вытащенный из меда.

– Мы к вам долго шли. Не могли бы мы зайти выпить стакан воды?

Ма смотрит на Люси проницательным взглядом, говорящим: «Это наша тайна». Потом она улыбается учителю, ее улыбка подслащенная, как подслащен и голос. Ничего не изменяется. Все изменяется. Учитель отходит назад, придерживает дверь. Часть его силы переходит к ма. Она входит.

* * *

Ма усаживается на диван с наполнителем из конского волоса и делает это так, словно всю жизнь сидела на этом диване. Ее кожа светится перед открытым окном. Она здесь на своем месте, в этой комнате с тюлевыми занавесками, полированным деревом, тонкими белыми чашечками с золочеными ободками.

Люси то смотрит в сторону, то возвращает взгляд к ма. И каждый раз дрожь проходит по ее телу. Ма расположилась в центре гостиной, словно картина в раме. Судя по лицу учителя, он испытывает такой же трепет.

Он разливает чай и достает печенье с темной сочной серединкой.

– Варенье сварено из садовой парниковой сливы. Не похожей на местную, горькую. Моя родня на востоке прислала это варенье сначала поездом, а потом фургоном, но вы только попробуйте – сразу почувствуете, что лишние расходы того стоят.

Ма отказывается. «Не ставь себя в положение обязанной», – любит повторять ма. Ее рука в перчатке аккуратно лежит на колене. Люси чувствует себя несчастной, но к печенью не притрагивается.

– Расскажите мне о себе, – говорит учитель.