Сколько золота в этих холмах

Шакалы идут за наводнением. Вскоре они окружают город, их вой вплетается в вой ветра. Люди говорят, что зверей тянет на шахты, часть которых снова охвачена огнем, хотя другая часть затоплена. Ветерок с запахом угля. Один только ба не винит шакалов. Он зол на закупоренные реки и срубленные деревья, на малую дичь, которую истребляют до полного исчезновения, на шахты, которые до такой степени разрушили склоны холмов, что почва стала текучая, как чернила. «Би цзуй»[73], – осаживает его ма. Говорит, чтобы он не будил лиха.

* * *

Люси не может уснуть. Когда она все же засыпает, ей снится потерянная крупинка золота. Каждый день она появляется в новом месте: в разинутой пасти шакала; пришпиленная к шляпе хозяина шахты, над изображением Люси с подписью РАЗЫСКИВАЕТСЯ, воткнутая в шею ма, а вот она подмигивает из кровоточащей огнестрельной раны на месте глаза ба. Она просыпается, хнычет и всю оставшуюся часть ночи смотрит на дверь.

Никто из плоти и крови не появляется. Страх перед зверьем вынуждает людей оставаться дома. Шахта закрывается на неопределенный срок, все ее туннели теперь затоплены. Ба и ма спорят о том, что делать дальше. Ба хочет отправиться в путь и плыть на своем фургоне по дороге, но ма говорит, что ветер повалил несколько дубов и наверняка сдует их с дороги. Ма говорит: «Ребенок, ребенок, ребенок». Он должен появиться уже совсем скоро. В любой день.

Они оседают дома и ждут вместе со всеми остальными. Долина превратилась в бурую чашу, начинающую закипать.

Повсюду вывешивают объявления.

КУПЛЮ

Шкуры шакалов

Вознаграждение $1

Стаи людей бродят ночами по холмам, это прежние шахтеры, которые в отчаянии ищут любой заработок. Сэм предлагает присоединиться к охоте, надоедает всем, пока ма не кричит, тряся ее руку: «Почему ты не можешь быть хорошей девочкой?»

* * *

Хотя мужчины и отстреливают шакалов, их число только растет. Шакалий вой стоит в ушах у людей. Тучи настолько черны, что кажется, будто из неба вырезаны громадные лоскуты, ветер погоняет их, воздух словно барабан, готовый лопнуть, хотя дождя еще нет. Детям не поручают никаких работ вне дома.

Воздух в хибарке сгущается. У Сэм, запертой в доме, случаются приступы повышенной подвижности, она то колотит пятками по стенам, то час за часом гоняется кругами ни за чем. Ма устает ее ругать – остановить Сэм невозможно, а потом и ребенок начинает сучить ножками. Ма лежит целыми днями, разговаривает с ребенком. Она уговаривает его поспать еще. Оставаться внутри ее.

Ба возвращается с новостью о том, что цены на продукты подскочили до небес, люди болеют от грязной ручьевой воды. Шахтеры выстраиваются мрачными очередями перед гостиницей, владелец которой объявил о вознаграждении. Никому за шкуры так еще и не заплатили.

* * *

А потом пропадает ребенок.

Ба и ма перешептываются. Но подробностями не делятся. Они говорят, это не для детей, говорят, что не хотят, чтобы Люси и Сэм мучили кошмары. Люси не рассказывает им, что ее и без того преследуют дурные сны.

* * *

Той ночью воет какой-то человек, к нему присоединяются шакалы. Звук такой скорбный, что можно подумать, будто именно они и пропали.

Кровь

Люси знает, что шакалов они смогут пережить, потому что такое уже случалось.

Как-то ночью между одним городком и другим, между одной шахтой и следующей, семья натолкнулась на ряд навозных куч поперек дороги, которые лежали как предупреждение. Кучи были такие свежие, что над ними поднимался пар. Их старая мулица споткнулась. Ее нога треснула так громко, что этот звук расколол ночь.

Из ее горла вырвался кошачий звук. Три года владели они уже этим кротким животным, и никто никогда не слышал ее плача. Ее вращающийся глаз нашел Люси.

Они двинулись дальше. Их единственный оставшийся мул тяжело дышал, он теперь двигался быстрее – из-за страха и уменьшившегося груза. Дополнительная провизия была скинута в траву. Вой шакалов становился все ближе, потом прекратился. Тишина еще страшнее, чем вой. Семья поспешила дальше.

* * *

В первый день грозы, когда на небе ненадолго появляется просвет и кости ребенка поднимаются на поверхность вздувшегося ручья, шакалы, которые все же входят в хибарку, вовсе не те шакалы, которых ждала Люси.

По существу, они похожи на людей. У одного каштановая борода, у другого – рыжая, как волосы пропавшей девочки. В них есть что-то знакомое, Люси, вероятно, не раз видела их в слабом свете раннего утра на шахте. И только шкуры на их плечах звериные, издают влажный, едкий запах.

И вооружены они, как люди.

Они вламываются в дверь, прежде чем ба успевает схватить револьвер. Стук дождя по крыше скрывал их приближение до того момента, когда уже стало поздно. Каштановый шакал приказывает ба сесть на стул. Рыжий шакал подталкивает Люси и Сэм к плите. Ма на матрасе под грудой множества одеял остается незамеченной.

– Мы хотим чего-нибудь поесть, – говорит каштановый шакал.