Сколько золота в этих холмах

Упрямица – вот кто Сэм. Она не ответит. Только смотрит на Люси говорящим взглядом. Вопрос, который задала Сэм в Суитуотере, заполняет молчание между ними. «Тебе никогда не бывает одиноко?» Люси все время называла Сэм эгоисткой. А оказывается, что Люси не видела дальше своего носа – сама она такого вопроса не задала.

За игрой она научилась одному – когда скидывать карты. Она опускает другие вопросы. Она могла бы спросить, почему Сэм не пожелала разделить это бремя с ней, почему Сэм не сказала ей, когда был такой шанс. Откуда у Сэм такая гордыня. Такое упрямство. Все это такая же часть Сэм, как ее бандана и ботинки, Сэм, которая живет по другим, несгибаемым правилам, Сэм, которая может заполучить состояние и выбросить его в океан. Люси скидывает свой гнев и свой страх. Остается старое чувство усталости, будто она дошла до конца длинной тропы и оказалась перед грязным домом.

И вдруг он всплывает – вопрос, который не имеет никакого значения.

– Почему ванна?

Сэм пожимает плечами. Люси с силой дергает бандану. Она соскальзывает с шеи, обнажая кожу в два раза более светлую. Такую нежную. Это, как ничто другое, грозит слезами.

– Ты прежде ненавидела мыться. Скажи, почему ванна.

– Она смотрит на меня. Рената – так ее зовут. Они не смотрят на мужчин, которые покупают время в их кроватях. Ты знаешь это? Они их не целуют. И не смотрят на них по-настоящему. Но на меня она смотрит, когда купает меня. Она меня видит. По-настоящему.

Люси закрывает глаза и пытается увидеть.

Потом видит Сэм, сияющую.

Сэм семилетнюю, сияющую в платье и косичках.

Сэм одиннадцатилетнюю, сияющую, несмотря на грязь и неухоженность.

Сэм шестнадцатилетнюю, с этой ее убежденностью, этой взрослостью.

Она видит золото. Не то, что утопила Сэм, но другое. Эти холмы. Эти ручьи. Тоже сияющие, несмотря на их историю, стóящие больше, чем металл. Столько утрачено этим местом. Столько похищено. Но земля остается для них прекрасной, потому что она была и для них домом. Сэм, на свой собственный манер, пыталась устроить этой земле подобающие похороны.

Люси может согласиться со всем этим. Мертвые холмы, мертвые реки. Она бы застрелила последнего бизона выстрелом прямо в сердце, если бы это могло спасти Сэм.

Но Сэм не спасти.

Образ Сэм оставался незамутненным для Люси всю ее жизнь. Она не может увидеть этот мир без Сэм в нем.

Люси открывает глаза. Она повязывает заново бандану на шею Сэм. Снова пряча самое уязвимое ее место.

– Дай-ка я попробую поговорить с ним одна, – говорит Люси. – Я из нас двоих умная. Ты же помнишь? Могу придумать что-нибудь.

Золото

Она в одиночку торгуется с золотым тузом.

Поначалу они делают предложения явно неприемлемые для другой стороны.

Она предлагает оплатить долг на закате зоˊлотом, если он отпустит их, чтобы они собрали необходимое.

Он предлагает плащ из кожи Сэм.

Она предлагает вернуть долг вдвойне завтра утром.

Он предлагает фигурно переломать Сэм руки и ноги.

Она предлагает сыграть в карты прямо здесь и сейчас на утроение долга.

Он предлагает вырезать лживый язык Сэм и угостить им Люси.

Она предлагает свою преданность. Свой ум. Свои чистые руки.

Он предлагает обрубить руки Сэм и носить их, как ожерелье.

Она предлагает ему услуги дочери золотоискателя, знание этих холмов, на которых она родилась.

Он предлагает ей две могилы на этих холмах – могилы такой глубины, что никто никогда их не найдет.

После этого они сидят некоторое время молча. Понятное молчание, словно между старыми друзьями, обменивающимися историей, которую они слышали много раз. Она разглядывает свои руки, ноги, кожу, словно видит их в первый раз. «Всегда спрашивай «почему», – вспоминает она чьи-то слова. – Всегда узнавай, что именно им нужно от тебя».

Золотой туз немедленно принимает ее предложение. Он словно знал товар, который она выставит на продажу, еще до того, как его знала она. Элске сказала бы, что он увидел ее истинную цену.

* * *

И за небольшую цену, мелочь сверх существующего долга, Люси получает право лгать.

Она встречается с Сэм наедине в тени корабля. Через несколько минут наступит полдень. Через несколько минут корабль отправится в путь.

Она говорит Сэм, что они достигли соглашения. Она будет работать на этого золотого туза. Кем-то вроде секретаря – складывать и умножать, записывать истории. Год или два, максимум три – и она выплатит долг. После этого она сядет на ближайший корабль.

Подбородок Сэм взлетает вверх, упрямство в Сэм…

Есть только один способ.