Скоро Москва

– Зачем мы?.. А если он не вернется?

– Значит, так надо. Если умрет за правое дело, будет героем, а о тебе с детьми государство позаботится.

Мама начинает громко плакать, по-детски вытирая сопли рукавом. Дедушка хлопает ее по плечу сухой сморщенной рукой.

– Да не боись, не умрет, он же обученный, летчик, военный человек, не впервые в жизни оружие видит. Вернется ветераном, ему и выплаты, и пенсия знаешь какая потом будет, и Катя с Сашей поступят без конкурса куда захотят. Это же такая профессия…

Катя недоверчиво смотрит на пазл и спрашивает:

– Это какой замок?

Саша непонимающе округляет глаза.

– В смысле какой?

– Ну, какой страны?

– Это Ной-швай-тайн, – по слогам произносит он, – в Австрии.

– А в Австрии нацисты! – гордо говорит Катя и сметает со стола несколько собранных башен.

Ночью, когда замолкает стройка у соседей, остается громкий стрекот сверчков и становится слышно лай собак, они начинают перекрикиваться-переговариваться. Засыпая, Саша представляет их разговор: «Были сегодня на речке, гав-гав, съел троих лягушек, гав-гав!» – «Гонял кошку, гав-гав, совсем обнаглела, гав, ест из моей миски!» Он старается не думать о папе и не представлять, где тот сейчас: после выступления президента в телевизоре папе позвонили с работы, и он, быстро собрав вещи и переодевшись в форму, поцеловал их с мамой и уехал. Лучше думать о собаках. Саша включает ночник, несмотря на то что Катя недовольно кряхтит и отворачивается от света, накрываясь одеялом с головой, открывает книжку «Маленький принц» и, пристроив ее в коленях, разглядывает картинки.

Катя следит за стрелками часов, они то двигаются по циферблату медленно, то вдруг начинают перескакивать: только что было двенадцать – уже три, время обеда; только пообедали, она пошла погулять с подружкой с другой улицы – и тут же семь, время ужина; только поужинали – уже десять, пора спать.

Мама подгоняет:

– Мыть ноги – и в кровать.

– А кефи-и-и-ир? – ноет Катя.

– Кефира сегодня не будет, – отрезает мама.

Дедушка примирительно говорит:

– Не доехала автолавка, ну, может, сломались по дороге, ничего страшного. Завтра на станцию схожу, куплю.

– Денег нет, – раздраженно отвечает мама, – на карту не приходят, хотя должны были Колину зарплату и командировочные мне переводить.

– Ну, ничего, пенсия придет скоро, – спокойно продолжает дедушка, – проживем.

– А за коммуналку и кредиты платить тоже с пенсии будем?

Дедушка отмахивается от нее.

– Пойдем завтра за грибами? – спрашивает он Катю, лукаво подмигивая. – Или порыбачим?

– Что вы там наловите, только кошек травить, – не унимается мама, – воду вообще видели в этой реке? То синяя, то красная, отходы одни.

Катя смотрит на часы – не сдвинулись: десять ноль-ноль.

– Дедушка, расскажи про войну, – просит Саша, когда они идут по тропинке вглубь леса к грибным местам.

– Искали по осени картошку мы на поле, – говорит дедушка. – Пролетает вдруг немец, слышим по звуку. Легли, спрятались, ждем, заметил ли. И тут обратно на бреющем – тра-та-та-та. Обстрелял нас. – Он замолкает.

– Деда, а как ты жив остался? – спрашивает Саша.

– Не помню, – отвечает дедушка. – В танке горел, в оцепление нас брали, с немцем один на один в лесу встретился и юшку ему пустил. Это помню. А как выбрались с картофельного поля – не помню.

– А папа умеет делать флаг России – я помню на параде, – говорит Саша. – Папа синюю краску пускал, а другие два самолета – белую и красную. А потом они скручивались вот так. – Он показывает руками как. – А тра-та-та-та он не делал.

– Сколько полных лет? – спрашивает медсестра в фельдшерском пункте.

– Ему сто два, – говорит мама, – долгожитель, еще нас с вами переживет.

– Ну давайте давление померяю. И корвалол накапаю. Можно скорую вызвать. Он вам кто?

– Дедушка мужа.

– Вы сами какая-то бледная, только не упадите мне тут. Надо на солнце чаще бывать.

– А что из таблеток есть?

– Анальгин, парацетамол, зеленка и корвалол с валидолом. Вам что?

– А больше нет ничего?

– А рецепт у вас есть?

– Нет.

– Значит, нет.

Медсестра долгим немигающим взглядом смотрит на маму.

«Как такса Настя», – думает Катя, тихо стоя у мамы за спиной, и скалит зубы.

Саша просыпается от разговоров за стенкой. Хлопают дверцы шкафчиков, раздаются шаги, пахнет сигаретным дымом. «Папа вернулся», – первым делом думает Саша и, толком не проснувшись, представляет, как расскажет папе и про лес, и про грибы, и про то, как скучал, и они с папой пойдут на речку купаться, и он научит его кататься на велосипеде, как обещал. Но потом чувствует, что запах сигарет незнакомый, чужой. Он выходит из комнаты и прячется за занавеской. На кухне сидит папин друг со службы, они с папой иногда в выходные ездили на рыбалку. Перед мамой на столе лежит бумага с печатью. Мама твердит:

– Не может быть, не может быть, не может быть.

Дедушка, который лежит в кровати уже две недели и встает только в туалет, слабым голосом спрашивает из-за стенки:

– Убили Колясика?

Мама заходит к нему с бумагой, приваливается к стене.

– Тут написано: склонен к предательству, лжи и обману, отказался…