Скорпика

Даже когда тело Азур поддалось прикосновениям более опытной женщины, про себя она мрачно рассмеялась. Как глупо было со стороны Бохары думать, что Азур привяжется к ней только из-за удовольствий. Привязанность Азур к Айсилеф была самой сильной из всех, что она когда-либо испытывала, такой же сильной она была и в смерти, хотя они никогда не ласкали друг друга вот так. Наслаждение не имело ничего общего с привязанностью. Она могла прикасаться к себе подобным образом, когда хотела, хотя это никогда не было даже близко к такому яркому, такому мощному, только своего рода механическому высвобождению. Экстаз, этот вид экстаза, казалось, не имел ничего общего с истинной радостью. Она радовалась дружбе Айсилеф и удовлетворению от битвы. Первое было навсегда потеряно для нее. Она не была уверена, что сможет вновь обрести второе. Позволив теплу охватить себя, она получила сладострастное утешение. Позволив себе перестать беспокоиться и тревожиться, хотя бы на время. Она раздвинула ладонями песок, погрузила в него пальцы, снова высоко подняла бедра, чтобы получить больше того, чего хотела.

Бохара умело работала рогом, вставляя и вынимая его, большим пальцем поглаживая пульсирующую точку замкнутыми, тесными кругами. В теле Азур накапливалось напряжение, сильное и горячее. Мир вокруг исчез – соленый воздух, запах кожи и мускуса, тягучая железная вонь битвы, даже другая женщина, казалось, находилась на большом расстоянии, теперь не имея для нее значения. Она была наедине с наслаждением.

Все сжалось в этот маленький, твердый узел, а затем, когда он напрягся слишком сильно, чтобы можно было терпеть, этот единственный свет в мире взорвался.

Азур полностью отдалась экстазу, ошеломленная его силой, которая удерживала ее в подвешенном состоянии в запредельном мире в течение неизвестного времени. Может быть, она издала какой-то звук, а может быть, и нет. Рог глубоко вошел в нее, и она сильно выгнулась, ее бедра испытали пульсирующее ощущение, а когда оно утихло, исчезло, по собственной воле нижняя часть ее тела замедлилась и замерла.

– Вот так, – сказала Бохара. – Я не ошиблась?

Азур не могла найти слов, но она кивнула, ее короткие мокрые волосы терлись о песок.

Бохара засмеялась, отвернулась и одним движением подняла бурдюк с «расколотым вином».

– Мир велик, – сказала Бохара. – Не думай, что ты уже все видела, малышка.

Через мгновение она уже исчезла, уходя от хрупкой Азур в сторону лагеря воинов. Азур услышала, как она снова засмеялась, как будто услышала шутку, которую стоило оценить по достоинству.

Азур лежала неподвижно, обессиленная, задумавшаяся. Между ней и событиями этого дня образовался разрыв. Завтра будет достаточно времени, чтобы подумать о них. Сейчас ее клонило в сон, может быть, немного от вина, но в основном, как она полагала, от удовольствия. Она позволила себе задержаться в его теплой тени, думая только об этом ощущении, об этом подъеме блаженства изнутри самой себя. Момент счастья, который этот мир позволил ей получить, когда она чувствовала себя вне мира. Она уже жаждала найти способ почувствовать это снова. Это было единственное, что приносило столько же удовольствия, сколько и убийство, и это притупляло все остальное.

Это чувство длилось недолго, но на данный момент этого было достаточно.

* * *

Азур должна была познать триумф, когда они вернули в Скорпику груз оружия. Вместо этого она чувствовала пустоту внутри. Пропасть, оставленная Айсилеф, была темной, неизмеримой пустотой. Однако никто больше не думал об их поражении, только о победе. Бохара и остальные с гордостью шли в лагерь, гордясь своим успехом, принимая похвалу и удивление как должное.

– Смотрите! – крикнула одна, и другие вторили ей: Смотрите, смотрите, смотрите.

Воительницы приветствовали их, приветствовали их возвращение. Оружие было разложено на запасной ткани палатки, чтобы оружейница Голхаби могла осмотреть его, поднять клинки, чтобы проверить их на наличие зазубрин, провести большими пальцами по рукояткам и эфесам. Собрались воительницы всех возрастов и одобрительно зашумели.

Одна лишь Азур мрачно стояла в стороне. Только одно оружие имело для нее значение, и только с одним воином она собиралась обсудить этот вопрос. Больше чем воин, гораздо больше, конечно, но в глубине души такой же воин, как и все они.

Прошло около часа, прежде чем появилась королева. Когда она пришла, то торжественно вскинула руки, приветствуя вернувшихся с задания воительниц, и похлопала Бохару по плечу.

– Отлично! Я вижу плоды твоей миссии, и я довольна. Могу ли я поговорить с воинами, которые принесли это благо? – спросила она, и Бохара подтолкнула четверых вперед.

При виде четверых брови королевы мгновенно сошлись. Азур увидела, как на ее лице промелькнуло понимание: капитан и четверо воинов, на одного меньше, чем ушедших. Настало время нанести удар. Бохара, снова давшая ей совет на обратном пути, убеждала ее действовать быстро.