Скованная временем

Кэтрин не ответила, но взяла стопку дневников, которые я держала в руках, и провела пальцем по корешкам, читая даты, которые были выбиты золотом. Она покачала головой и вернулась к книжной полке, нашла еще одну маленькую книгу, которую открыла, трижды постучав по первой чистой странице. Я увидела, как ее пальцы быстро зашевелились на странице, словно она вводила пин-код в банкомате.

– Если коротко, то нет, – сказала она, возвращаясь ко мне. – Я не знала, чем он занимается. Но я подозревала, что он замышляет что-то против правил ХРОНОСа.

Кэтрин протянула мне стопку дневников.

– Тебе все же нужно прочитать мой официальный дневник, – сказала она, – чтобы ознакомиться с миссиями. Но, возможно, это место лучше всего подойдет для начала. Нас всех попросили вести личные журналы в дополнение к официальным отчетам о поездках. Вот этот сверху – мой личный дневник.

Коннор удивленно посмотрел на Кэтрин. Мне показалось, что я так же уловила намек на раздражение и догадалась, что это была единственная книга в библиотеке, к которой Коннор не имел доступа.

Кэтрин порылась в ящике стола и нашла футляр, из которого вытащила небольшой полупрозрачный диск, размером и формой напоминающий контактную линзу. Она положила диск мне на ладонь.

– Приклей это прямо за ухом, в маленькую ложбинку у основания. Если чуть прижмешь, он прилипнет к коже.

Я попробовала, и устройство приклеилось без каких-либо проблем, но я не заметила никаких изменений и спросила:

– Как это должно работать?

Кэтрин открыла дневник и трижды постучала по странице. Я наблюдала, как появилось несколько крошечных иконок, парящих над страницей, словно голограмма. Значок громкости был серым до тех пор, пока я не нажала на него пальцем, а затем услышала слабое гудение.

– Ты можешь приостановить, пропустить записи и совершать другие действия, используя эти элементы управления. Они немного отличаются от кнопок на твоем iPod, но должны быть понятными.

Когда она протягивала мне дневник, то задержала его на мгновение, как будто ей не хотелось отдавать его.

– Ты можешь начать с самого начала, но вряд ли найдешь что-то интересное до поздних апрельских записей, – она замолчала со странным выражением на лице. – Постарайся не думать обо мне слишком плохо, когда будешь читать его. Я была молода и влюблена, а это редко приводит к мудрым решениям.

∞ 10 ∞

Мне было не по себе слушать личный дневник Кэтрин, в то время как она была прямо рядом со мной, поэтому я спустилась вниз, схватила диетическую содовую из холодильника и уселась на широкий подоконник с горой подушек. Не совсем такое чтение я себе представляла, увидев впервые этот уголок, когда пришла с отцом, но он, как я и предполагала, прекрасно подошел для того, чтобы свернуться на нем калачиком с книгой в руке.

Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы разобраться с элементами управления. Изучив навигацию, я визуально просмотрела несколько более ранних записей года. Большинство из них были довольно непримечательными. Книга казалась чем-то средним между дневником и планером, включавшим заметку о вечеринке в канун Нового года, на которой Кэтрин была с Солом; небольшое описание любовной ссоры с Солом, который захотел жилье попросторнее, когда они начали жить вместе; краткое, но смущающе яркое описание празднования Дня святого Валентина. Подобные записи оставляют в дневнике те, кто слишком занят или счастлив, чтобы заниматься самоанализом. Помимо монолога о коллеге, в котором нарушались личные границы, в записях почти не упоминалось о ХРОНОСе или повседневной работе Кэтрин в организации.

Я заметила, что записи ранней весны постепенно менялись. Нажав на страницу три раза, как это делала Кэтрин, я снова открыла иконки. Отрегулировав громкость, я нажала кнопку воспроизведения на записи под названием «04202305_19:26». Я услышала гудение, а затем текст на странице переместился вниз, уступая место маленькому видеоокну, похожему на трехмерную всплывающую рекламу. Передо мной открылось маленькое, четкое изображение молодой женщины – красивой, с тонкими чертами лица; она сидела за письменным столом с расческой в руке. На ней был красный шелковый халат. На заднем плане стояла кровать, заваленная одеждой, что, похоже, была вытряхнута из большой коричневой дорожной сумки.

У женщины были длинные светлые волосы, немного влажные. Ее голубые глаза были мне знакомы, и, когда она заговорила, я поняла, что смотрю на гораздо более молодую и очень раздраженную версию моей бабушки.

Мы вернулись из Бостона. Наконец-то у меня есть возможность принять приличный душ и вымыть голову. Сол…

Молодая Кэтрин оглянулась на дверь и продолжила: