Скованные одной цепью (СИ)

«Зайцев, сматывайся! Он выходить собрался», — бросает мне свою мысль Алёна.

Я бегом несусь к лестнице на нижние палубы. У-у-ф-ф, пронесло! А ведь в тайной канцелярии у Петра ушлый народ работал. Молодцы, проверили девушку на предмет достоверности её истории.

Ага, а теперь я должен быть «молодцом» и вычистить уже лазутчика, что с ядом в кармане бегает.

Дожидаюсь Волкову у выхода на верхнюю палубу, а она как увидела меня, так аж присела от хохота.

— Что? — не понимающе смотрю на неё.

— Твой парик, ха-ха-ха, Зайцев! У тебя планшет с собой? Дай сфочу на память, ха-ха-ха…

И правда, я это волосатое чудо под гамаком своим нашёл и натянул на башку, как попало. Ну нету у меня зеркала, что б красоту наводить.

— А тебе вот лишь бы поржать, — упрекаю я девушку и обиженно соплю себе под нос. — Чем прикалываться, помогла бы уже. Я ведь тебе помогаю.

— Давай сюда, приглажу хоть, моя ж ты жертва средневековой моды, — все ещё смеётся она и аккуратно расправляет тугие упругие кучеряшки моего парика, а когда он принимает более-менее презентабельный вид, надевает мне его на макушку. —Ну вот, так уже лучше. Теперь пошли искать лазутчиков.

— Два подозреваемых, — начинаю я, когда мы выходим из недр корабля. — Вон тот матрос, что суетится у бочек и… э-м.., — я ищу взглядом немецкого стрелка, — вон тот офицер, что хохочет громче всех.

Я глазами показываю направление, где несколько мужчин рассматривают и обсуждают ружья.

— Погуляю. Послушаю их мысли, — сообщает мне Алёна и уходит колесить по палубе.

А ко мне уже ленивым шагом топает Пётр Михайлов.

— Быстрый ты, Алексей Данилович, — хвалит меня царская особа. — Девица-то и охнуть не успела, как ты её на абордаж. О военном деле, да об оружии я с тобой намеревался, но вижу уж, другой интерес у тебя.

— Можно и об оружии, Ваше Величество, — отвечаю я машинально и замираю, понимаю — только что я возвестил своему собеседнику о том, что знаю, кто он на самом деле. А ведь он, путешествуя под чужим именем, не хотел, чтоб «челом ему били».

— Извиняйте, сорвалось как-то само… — добавляю я быстро.

Пётр смотрит на меня пристально. Минута, другая… Выдерживаю его взгляд, глаз не отвожу, даже наоборот, вытягиваюсь в струну, как перед командиром на плацу. Вот, чисто по привычке, мля-я… А зоркий глаз Петра уже уловил мои движения, и он, слегка стукнув локтем в мой напрягшийся пресс, тихо спрашивает:

— Охранять меня приставлен, аль шпионить? То-то мне сразу почудилось, что служивый ты…

Я быстро выуживаю из архива памяти всё о Преображенском Приказе, который был создан в поддержку правления Петра. А главой его был Ф.Ю. Ромадановский.

— Фёдор Юрьевич распорядились, — отвечаю я тихо, зная, что царственная особа сразу догадается, о ком и о чём речь.

— Хитро, — соглашается Пётр. — Так что? Есть лазутчики на корабле?

Ну до чего умён парень!

— А как же без них? — улыбаюсь я. — С ними-то веселее.

Бросаю взгляд на группу мужиков, где о чём-то громко спорит немецкий офицер. Его дикий акцент меня уже бесит. И вдруг кровь моя холодеет, когда вижу, как мой подозреваемый вскидывает ружьё и прицеливается, поводя им из стороны в сторону, как бы невзначай, направляя ствол прямо на Петра. Одно мгновение и я, отодвинув царя-батюшку за свою спину, загораживаю его своим телом.

Немецкий офицер тут же опускает ружьё. Я выдыхаю. Это было чисто случайно, вот так прямо, взять на прицел Петра или..? Ага, подстрелил бы и оправдался, мол ружьё само пальнуло случайно. Ох, не нравится мне этот фриц.

Бросаю быстрый взгляд на подозреваемого матроса. Тот занят затягиванием каната вместе со своими коллегами — он всегда чем-то занят и на нас, на вельмож, вообще не обращает внимания.

Ищу глазами Волкову. Она, щурясь на солнышке, не спеша, топает в нашу сторону.

— Вы, Пётр Алексеевич, ступайте в каюту, — спокойно советую я царю и, повернувшись к нему, чуть склоняю голову в вежливом поклоне. Два раза повторять мне не приходится. Он понял смысл моих недавних действий, поэтому спокойно следует моему совету.

А я направляюсь навстречу Алёне.

— Ну что? — спрашиваю тихо, когда мы подходим друг к другу и свешиваемся с борта, разглядывая бегущий водный поток, чуть подёрнутый невысокой волной.

— Этот немецкий офицер думает про поляков, — отвечает Волкова, вежливо улыбаясь мне.

Ну, у нас ведь беседа о птичках и о рыбках. Надо держать непринуждённое выражение лица.

— А дословно? Что там в его голове?

— В его голове польский шляхтич по фамилии Кадеба, который за «услугу» обещал ему мешок золотых и деревеньку, что у реки Висла. Боится наш немец, что поляк его «кинет».

— Похоже, мы нашли лазутчика. Это точно он, Алёшка.

— Что теперь? Схватишь его и за борт?

— Я бы так и сделал. Но ведь придётся это как-то обосновать. А тут получается: моё слово против его слова. И доказательств никаких.

— Офицеры на капитанском мостике говорили про торжественный обед, на котором будут все пассажиры и высший командный состав корабля. Думаю, во время этого застолья немец попытается подсыпать яд.