Сковородка судного дня

Распрямившись, я быстро обулась и повернулась к лестнице, по которой ко мне поднимался господинчик средних лет.

Господинчик был в ночной сорочке до пят, на голове его красовался ночной колпак, в руке ночник. Нет, точно не жених, батюшка смуглой сластолюбицы.

– Доброй ночи, пан Диего, – сказала я приветливо, когда ночник осветил носки моих туфель. – Позвольте представиться, Моравянка, хозяйка этого трактира.

Луч света пополз вверх по халату, остановился на груди. Так вот в кого наша Алондра в стремлениях своих неприличных пошла. В родителя.

Наклонившись, чтоб осветить лицо, я широко улыбнулась:

– Вечер, говорю, добрый, пан Диего!

Произнесла я это погромче, чуть не по слогам, чтоб, значит, поняли. Увы, не только не уразумели, ну и ответили не по-тарифски. Вот ведь незадача. Пришлось отбирать у постояльца фонарь, подносить его к бесчувственной Алондре:

– Ваша пропажа, вельможный пан? Так подберите, а то простынет еще на сквозняке.

Девица пана Диего отчего-то не заинтересовала, он безостановочно тарахтел, кажется, стихи, я, решив, что обязанности хозяйки исполнила, поставила на пол фонарь, взяла шкатулку и, присев напоследок в реверансе, ушла к себе.

Марек извивался на кровати, мычал, из его рта торчали кружевные оборки. Только сейчас я опознала используемый в качестве кляпа предмет. Нижнее белье, а точнее, дамские панталончики, мои любимые, но все равно неловко. Я густо покраснела и жалобно посмотрела на Рузечку, та пожала плечиками и прикрыла за собой двери шкафа. Все правильно, скоро в покоях появятся посторонние, да и Мареку ей на глаза показываться не стоит. Прозрачная Гражина была подле меня, я ощущала холодок ее присутствия.

Марек притих, выпучил глаза, наблюдая, как я открываю шкатулку. Снаружи доносились негромкие голоса, наверное, купец призвал на помощь слуг. Амулет оказался широким браслетом, кованная золотая пластина, украшенная орнаментом, изогнутая под размер человеческого запястья. Непонятно было, как он расстегивается. Может, нужно сквозь него ладонь просунуть? Пробовать на себе я не стала. Чародей дышал носом, но больше не стонал.

– Ну нет у меня другого выхода, – вздохнула я виновато, – слишком ты, Марек, властный мужчина оказался, порядки свои в трактире заводишь, меня запереть пытаешься. И если за порядки я даже признательна, то насилие последней каплей стало. Это, – я подняла браслет, – артефакт подчинения, сейчас его на тебя надену, а Карл заклинание произнесет…

– Папенька тоже явился, – шепнула Гражина, – скандал, скандалище…

«Что значит тоже?» – удивилась я, осторожно приблизилась к изголовью кровати и попыталась просунуть смуглую руку чародея в золотое кольцо, он сопротивлялся, растопыривал пальцы, больно ущипнул меня за мякоть ладони.

На лестнице громко рыдала женщина.

– Ты все не так понял, говорит, – перевела тетка. – А он ей…

Марек крутанул запястьем, выбивая артефакт, я выругалась, опустилась на четвереньки и поползла под кровать:

– Песья дрянь!

Гражина, подлетев к шкафу, смачно, но негромко пересказывала Рузе подробности скандала. Пан Руфус – жених пожилой, даже папеньки алондрового постарше, но ревнивый – страсть. Такие взгляды гневные бросал, когда невеста нашему чернявому куры строила, а уж когда застукал…

Вот всегда они так, у нас тут артефакт подчинения, вышнее колдовство, а моих теток больше любовные истории занимают.

Браслет обнаружился за дальней кроватной ножкой, я вылезла с ним с другой стороны и с удовольствием обнаружила, что от удара об пол кольцо разомкнулось. Марек, когда увидел, что я опять нацелилась на его привязанную конечность, забился пойманной рыбешкой.

– Прости, пожалуйста, прости…

– Адичка! – ахнула Гражина. – Беда! Доманцы дверь в покои вышибают.

Я быстро защелкнула артефакт на запястье чародея и побежала наружу. Слуги купца оказались хлопцами рослыми, пришлось поднапрячься, чтоб вытолкать их за порог.

– Прощения просим, – низко поклонилась я, закрывая за спиной дверь. – По какому праву…

Меня не понимали! На лестничной клетке толпилось человек десять или больше. В основном доманцы. Пан Руфус при моем появлении приосанился, одарил страстным взглядом. Только вот этого сейчас не хватает! От разноголосого лопотания я немного растерялась, переводила взгляд с лица на лицо. Ни словечка не понятно. Тетушка Гражина, почему вы меня иностранным языкам не обучили?

Трактир тряхнуло, как при землетрясении, доски пола ушли из-под ног, я покачнулась, чтоб не упасть, схватилась за чью-то руку. Пальцы скользнули по золотому браслету. Марек?

Чародей был бос и растрепан. Когда толчки успокоились, он меня отпустил и с глумливой улыбкой протянул кружевные панталончики:

– Кажется, по прямому предназначению эту вещицу использовать уже не удастся.

Изгрыз и обслюнявил, конечно не удастся. Покраснев, я спрятала тряпочку под халат. Чародей пробормотал:

– Так, что тут у нас?