Сковородка судного дня

Полы халата взметнулись демонскими крыльями, когда я запрыгнула на постель.

– Петрик мне для другого нужен. Он где?

– На кухне. – Тетка внимательно смотрела, как я обшариваю ладонями мужское тело в поисках ключа. – Ты осторожней елозь, Адичка. Чешуйка из детской пропала, вдруг чародей ее на себе прячет.

Чешуйки я не нашла, а ключ обнаружился в крошечном поясном кармашке штанов.

– Про золотинку мы Марека потом спросим, сначала нужно браслет на него надеть. Вы, тетечки, пока здесь за всем присмотрите. И поосторожнее: пана Килера, наверное, придется в спальню допустить.

Проверив еще раз тугие узлы, убедившись, что чародей пока без сознания, и засунув ему в рот первую попавшуюся тряпицу, чтоб не стал орать, я вышла из покоев.

Столы в трактирном зале были передвинуты к стенам, перила лестницы украсили флагами и цветочными гирляндами. Чисто, нарядно. Оторвав Петрика от поздней трапезы на кухне и сообщив, что уже здорова, я велела ему немедленно отправляться к бургомистру:

– Скажешь пану Килеру: Моравянка зовет. Ну и что, если спит? Пошумишь, разбудишь. Ничего не случилось, все в порядке. Не твоего ума дело – зачем. Ступай и без бургомистра не возвращайся.

Он что-то пытался возражать, ссылался на приказы Марека, но я прикрикнула, топнула ногой:

– Исполнять, болван! Или ищи себе другую работу!

Петрик нахлобучил на голову шляпу и ушел. Мне пришлось еще успокаивать выглянувшую на голоса Госю, знакомиться с новой поварихой, тоже появившейся на кухне. Обычная деревенская баба, полная, круглолицая, лет сорока или за сорок.

– Мясник с заказами не справляется, – сообщила Марта, – пан Марек велел завтра на завтрак рыбу жарить.

Осмотрев потрошенные тушки в тазу, я одобрила заготовки:

– Головы лучше на суп пустить, добавьте корень петрушки, морковь, немного картофеля.

– И клецки, – подсказала Гося.

Повариха многословно поведала, что без наших советов вполне проживет, и предложила Госе своими клецками хоть подавиться, потому что они, как любой хозяйке известно…

Когда я вернулась с хозяйственного двора со шкатулкой под мышкой, скандал как раз был в разгаре. Женщины орали друг на друга, в выражениях не стесняясь. Я немного послушала, нашла прикрытый полотенцем холодный мясной пирог, угостилась им, решила, что пирог хорош, а Марта действительно прекрасная повариха, велела всем замолчать и веско сказала:

– Вы, пани Марта, отныне на трактирной кухне хозяйка, и никто, кроме меня, вам не указ. Ты же, Госечка, назначаешься главной по гостям, на тебе – зала, а Марек и Петрик – в подчинении.

Ход оказался крайне удачным, девушка приосанилась, повариха вернула на место скалку, которой размахивала. Мы обсудили завтрашнее меню и пожелали друг другу спокойной ночи. Работницы отправились досыпать, я, прихватив с собой кусок пирога на дорожку, пошла к себе.

Как замечательно, что можно есть без опаски. И плохо, что чего-нибудь запить с собой не прихватила. Сидра, например. Надену на чародея браслет, после из-под крана напьюсь.

Я поднималась по темной лестнице, миновала второй этаж, шкатулка была небольшой и совсем легкой, полированное дерево приятно пахло. Сандал? Свернув к последнему пролету, я замерла. Туманная бледная фигура парила в нескольких шагах от меня. Призрак? Где моя сковородка? Так в спальне осталась. Домашние туфельки были без задников, при каждом шаге каблуки могли стукнуть по ступеням. Я разулась и продолжила подъем на цыпочках, держа в одной руке шкатулку, в другой – туфли. Фигура приблизилась, но не потому, что плыла навстречу, наоборот – мы двигались одним и тем же маршрутом, только я чуть быстрее, и оказалась не привидением, а полуголой, то есть облаченной в одну ночную сорочку, черноволосой панной. Смоляные кудри блестели в лунном свете, и полуобнаженные плечи от них в плане блеска не отставали. Девушка осторожно кралась, прислушиваясь, но на меня ни разу не обернулась. У двери детской помедлила, а когда я шепотом спросила: «Вы кто?» – лишилась чувств.

«Песья дрянь!» – подумала я, опускаясь на колени. Панна оказалась молоденькой и не особо хорошенькой, тонкие губы, нос крючком. Я похлопала по смуглым щечкам.

– Ты, Адичка, ее туфлями отходила? – спросила Гражина, появившись на лестничной площадке.

Обувь стояла у головы бесчувственной девушки рядом со шкатулкой. Я фыркнула:

– Сама в обморок брякнулась. Это вообще кто?

– Так дочурка нашего постояльца Диего – Алондра или Костондия, я их не различаю особо. – Тетка склонилась над нами, рассматривая личико панны. – Скорее Алондра, она постарше, опять же, знаки внимания Мареку именно она оказывала… Значит, получается, пришла знаки свои подтверждать?

– Чего? – Я хлестнула посильнее.

– Не злись, Адичка, еще следы останутся.

Мы синхронно оглянулись, на втором этаже скрипнула дверь, мужской голос что-то негромко спросил, кроме «Алондра» не удалось разобрать ни словечка.

– Жених, – испугалась тетка, – он у девицы ревнивый.

Другой мужской голос из-за двери моих покоев выражался даже непонятнее. Пан Марек, кажется, пришел в себя, и кляп мой оказался кстати.