Сковородка судного дня

Мне и этот представлялся сомнительным. Я заперта в своих покоях без связи с внешним миром. Сама виновата, пустила в дом мерзавца, позволила хозяйничать. Правду о чародеях говорят, дашь палец, откусит руку. От тебя, Моравянка, чернявый и крошки не оставит.

Я спросила о бургомистре. Сам пан Килер нас не посещал. В Лимбург начали прибывать сановные его гости, Карл был занят с ними, а панне Ясне работники сообщили, что хозяйка мигренями мучается. Но если я и на Медоточии не появлюсь…

– Чего? – перебила я. – Этот нахал меня до конца праздника под замком держать собирается?

– Похоже, – вздохнули тетки.

– Ему сказали, что камни только меня ждут?

– Разумеется, Гося с Петриком не преминули, но на это чародей ответил, что перетопчутся, что пусть в этот раз другая лимбургская девица обряд совершит. Потому как Моравянка слишком добрая, жители и забыли, от какой напасти она город бережет. Вот сказал, пусть вспомнят.

– Секретарша два раза кошели в трактир приносила, за того бешеного кабана, что ты на темное полнолуние упокоила, и за стригоев, – сообщила Гражина. – Пан Килер все бумаги свои по нечисти поднял, выяснил, где твоя работа была. Марек у Ясны деньги взял под расписку. Нет, ты, Адичка, плохого не думай, в сундук спрятал под туалетным столиком.

Я даже проверять не стала. Подумаешь, талеры. В детстве тетки по очереди читали мне волшебные сказки про прекрасных златовласок, заточенных драконами, про рыцарей-спасителей. Я сейчас была как та златовласка, в башне с сокровищами и с Мареком-драконом. Вся надежда на принца. Настоящего принца фаханов.

Мы с тетками сидели в спальне, прислушиваясь к затихающему трактирному шуму. Пан Шпильман, чей «единственный концерт» стал ежевечерним, закончил выступление, кто-то поднимался по лестнице, переговариваясь по-иностранному, хлопали двери и створки окон. Марек прощался на улице с паном Рышардом, тот, кажется, нынче опять перебрал.

«Ладно, – спокойно размышляла я, – битва проиграна. Враг захватил мои позиции и празднует победу. Но один бой – еще не война. Нужно отступить и перегруппироваться. Вариант первый: вернуться в хрустальный гроб и лежать в нем, пока все как-нибудь не устроится. Но тогда придется пропустить Медоточие, да и тетки… Вариант два: вылезти через окно третьего этажа и бежать к бургомистру, пусть Карл просит для меня защиты вышних сфер. Только есть ли этим сферам дело до лимбургской трактирщицы? И рискнет ли фахан своим положением ради меня? Его интерес каков? Ну, кроме невероятного желания моё тело понадкусывать? Сентиментальная Рузечка всегда вмешивает в сделки любовь, только ею тут не пахнет. Пахнет мною, и вполне аппетитно. Предположим, прибежала я к бургомистру в хоромы. Там гости сановные из столиц…»

– Марек идет сюда, – испуганный басок растворялся в темном уголке спальни. – Рузечка, прячься.

Под скрип дверцы шкафа, в который юркнула другая тетка, я села прямо на постели.

– Волшебный сон освежил мою драгоценную хозяйку, – протянул чародей, появляясь в дверях.

Он исполнил нечто вроде поклона, отведя в сторону руку со сковородкой. Осторожный какой мерзавец! Артефакт даже прихватил. От меня отбиваться или все же о тетках подозревает?

– Итак, – я забросила ногу на ногу, качнула носком парчовой туфли в разрезе халата, – чего ты хочешь?

– Сейчас? – Марек улыбнулся. – Только спать, я, знаешь ли, исхлопотался во благо процветания твоего заведения.

Он шагнул к кровати, но замер под моим тяжелым взглядом.

– Не находишь, – я скрестила на груди руки, рукава халата скользнули, обнажая локти, – что это удобнее делать в твоей комнате?

– Не удобнее, поверь. Детская кровать мне слишком коротка, для умывания приходится тащиться фахан знает куда. Брось, Адель, я смирный сосед, не брыкаюсь во сне и, кажется, не храплю.

– Адичка, – прошептала невидимая Гражина, – корпус-то расслабь, заметно, что ты для броска приготовилась…

Дверца шкафа бесшумно приоткрылась, Рузя медленно покачивалась в приседе. Драгоценные мои опытные тетушки. Да, скоро будем драться.

– Смирись, Моравянка. – Марек положил сковороду на кресло. – Петрик запер на ключ дверь покоев снаружи, получил приказ открыть нас утром…

Он приблизился, сел на краешек кровати (я с нее немедленно вскочила), наклонился, стягивая сапоги. Осторожный? Да нет, обыкновенный болван.

– Завтра, милая, все завтра… Я так устал…

Сковорода опустилась на чернявую макушку со звонким бумом, Марек упал на постель.

– Отдохни, песья дрянь! – сказала я бесчувственному телу и, отложив оружие, развязала свой кушак. – Рузечка, давайте все пояса, какие найдутся. Гражиночка, посмотрите, что делает Петрик, он мне потом понадобится.

– Адичка, – маленькая тетка выбралась из шкафа, затопала в гардеробную, вынесла ворох одежды, – боюсь, хлопец испугается и не сможет нам ключ поднести.

– Так мне ему показаться надо? – переспросила успевшая вернуться тетка большая.

– Нет, нет, – мы с Рузей в четыре руки привязывали чародея к столбикам кровати, как безумные алхимики лягушку для опытов. – Ключ у этого. Вы же сами говорили, он сам по лестнице поднимался.