Сковородка судного дня

– Адичка, – говорит тетка Рузя, заламывая ручки, – развоплоти меня, сил никаких нет терпеть… Обеих пореши. Мы ведь те самые страшные сестры, которые тебе в кошмарах являются, от нас тебе опасность грозит.

– Отпусти, – вторит Гражина. – Только и нужно, кристалл этот треклятый в ручки взять…

– Чего? – тряхнула я головой, сбрасывая морок. – Пан Легион, какой еще кристалл?

– А я откуда знаю? – удивился дух Медоточия. – Все у тебя в голове.

Я зажмурилась, попыталась опять поймать то самое видение. Тетечки, ау!

Мармадюк. Нет, Марек пришлый в вытертой до ветхости сорочке и с черными как ночь глазами:

– Ты как смерть, Мармадель, моя личная смерть. – Рот его растягивает глумливая улыбочка. – Никто не может тебя полюбить, даже под действием чар. Ты думаешь, что мы с тобой друг другу судьбой предназначены? Знаешь, где я эту судьбу видел?

Кровь стекает в каменный желоб, под ним, широко открыв рот, стоит на четвереньках…

– А сам говорил, в цветок превращусь, – бьюсь я на жертвенном алтаре. – А еще, что мяса не ешь. И вот, кстати, любопытно, за каким фаханом тебе мои панталоны понадобились?

Вспышка.

Прекрасный как мечта пан Легион посмотрел на меня, приоткрыв безупречных очертаний рот:

– Какие еще панталоны?

– Кружевные, – удовлетворила я его любопытство.

Но, видимо, удовлетворила не до конца, пришлось рассказывать все в подробностях, с момента, когда в «Золотой сковородке» появился потерявший память великий чародей Мармадюк.

– Мармадюк? – переспросил дух. – Ученик Этельбора? Ты молчи!

Мужской палец с безупречно отполированным ногтем ткнул в золотую пластину Болтуна, и увещевания артефакта не откровенничать с нижними существами прервались на полуслове.

– И темнейшее высочество Караколь собирается нас уничтожить? Зачем?

– Ну, ему за это в вышней канцелярии каких-нибудь плюшек отсыплют. Ради них и старается. Но, как бы там дело дальше ни обернулось, пан Легион, знайте, горожане на вашей стороне.

– Слабое утешение. – Дух посмотрел на страшные рожи, прижатые к решетке, перевел взгляд на меня. – Говоришь, браслет подчиняется лорду Мармадюку?

– Да.

– Значит, между ними связь должна быть. Ну-ка, дай сюда.

Ясна покачивалась на соседнем кресле из стороны в сторону, смотрела прямо перед собой невидящими глазами, бормотала невнятицу. Понятно, пан Легион и подруге какие-то ужасы показывает. Тоже на самоубийство небось подбивает?

– И не подумаю! – спрятала я за спиной руки. – Что пан делать собрался? И, пока пан не ответил, давайте соратницу мою по короне хороводной отпустите. Ну право слово, что о нас, тарифцах, заграничные трепетные девы подумают? Дикари, скажут, необразованные, то бубенцами чуть не в лицо тычут, то ужасами стращают…

– Так для равновесия, Моравянка. Неужели за столько лет себе этого не уяснила? Да ничего с твоей подружкой не случится. Ей полезно даже слегка побояться, да. А то совсем себя запустила, дурочка верная. Ну же, не капризничай, протяни руку.

Я все еще сомневалась, пан Легион нехорошо оскалился:

– Все это время, Берегиня, мы с тобой серьезно даже не занимались, так, по верхушкам твоих страхов скакали. Не подчинишься, можем и поглубже копнуть.

Вот чего терпеть не могу, так это пустых угроз.

– Я лорда Мармадюка люблю безумно, – сообщила я скучно. – Потому позволить пану ему вред причинить никак не могу.

– Безумно? А чего ж ты тогда здесь с нами беседуешь, а не валяешься в ногах у предмета страсти, чтобы хоть капельку внимания на тебя обратил?

– Успеется, – пожала я плечами. – Рассвет скоро, медоточивые камни врата свои приоткрытые закроют, так я сразу валяться отправлюсь.

– Не отправишься. – Дух Медоточия посмотрел на меня даже с каким-то сочувствием. – То есть, может, и побежишь, даже скорее всего, но любимого твоего не отыщешь.

– Врете? – предположила я.

– Никогда, Мармадель, тебя не обманывал, ни разу.

– Тогда скажите, что с помощью Болтуна делать собираетесь?

– Да, – сплюнул артефакт. – Что? Думал, твое нижнее колдовство со мною, величайшим, надолго совладает? Не верь ему, Аделька!

Дух пожал плечами, обтянутыми безупречным старинным камзолом:

– Посмотреть, послушать, разузнать, при возможности договориться, чтоб грозная вышняя канцелярия нас в покое оставила. Хочешь, покажу тебе, что с лордом чародеем именно в этот момент происходит?

– Хочу! – Я доверчиво протянула руку и поморщилась от хватки духа Медоточия.

Возмущенные вопли Болтуна растворились в недоброй тишине.

Полутьма, круглая комната, как будто находящаяся внутри башни. В центре из каменного грубо обтесанного стола бьет в потолок сноп света. В нем проглядываются фигуры мужчин в островерхих колпаках. Мармадюк сидит на стуле, Караколь чуть поодаль стоит, сложив за спиной крылья. Фей нигде не видно, хотя нет, вот они, прекрасные и безмятежные, выглядывают из картины, которая украшает глухую стену.

– Лорд Мармадюк, ученик Этельбора, – доносится до меня гулкий как колокол голос, – ты признаешь свою вину?

– Разумеется. – Маг сидит расслабленно, забросив ногу на ногу. – И готов понести заслуженное наказание.