Скриба

– Не думаю, что вы поступаете правильно. По словам цирюльника, на прошлой неделе в аббатство приехал один иностранец, посланник Карла Великого, и если он так суров, как говорят, боюсь, вам не поздоровится.

– И что же он мне сделает?

– Не знаю. Обвинит в том, что помогаете чужому. Насколько мне известно, в аббатстве лечат только своих…

– Как его зовут?

– Тоже не знаю. Помню только, что это монах из какой-то другой страны.

– Я имею в виду раненого.

– Извините, – смутилась девушка. – Ларссон. Хоос Ларссон.

– Ну что ж, господин Ларссон, приятно познакомиться. А теперь, когда мы друг другу представлены, можно и делом заняться.

Тереза слабо улыбнулась, но тут же вновь заволновалась.

– Если по какой-то причине этот человек выгонит Хооса раньше, чем вы его вылечите, я себе этого никогда не прощу.

– А почему ты так плохо о нем думаешь? Насколько я знаю, этот чужестранец – вовсе не дьявол, просто он хочет навести в аббатстве порядок.

– Но цирюльник говорил…

– Ради Бога, забудь ты о цирюльнике. И еще, ради твоего спокойствия уверяю тебя, что посланник Карла Великого не узнает о пребывании тут Хооса.

– Пожалуйста, поймите меня, я так переживаю. Вы обещаете, что, если Хоос останется у вас, он поправится?

– Ǽgroto dum anima est, spes est. Пока есть жизнь, есть надежда.

Тереза подумала, что такое добросердечие должно быть вознаграждено, вытащила данный Алтаром мешочек с монетами и протянула его аптекарю, который обратил на него не больше внимания, чем на пирог.

– Убери это, ты отплатишь мне иначе. Приходи завтра после терции, спроси свечника и скажи, что брат Алкуин ждет тебя. Попробуем найти тебе работу.

*****

Когда Тереза рассказала обо всем Хельге, та не поверила своим ушам.

– Аптекарь наверняка замышляет что-то дурное, – заявила она.

– О чем ты?

– Спустись с небес, дуреха. Насчет тебя что-то замышляет.

– Он показался мне честным человеком. Сам пирог не стал есть, отдал послушникам.

– Может, он уже до этого брюхо набил.

– Да что ты, он худой как жердь! Послушай, – Тереза смущенно улыбнулась, – а о какой работе он говорил?

– Ну, если этот аптекарь живет, как все монахи, то может взять тебя в служанки, потому что молиться-то они молятся, но грязь разводят не хуже свиней. Повезет, так станешь кухаркой, тоже неплохой заработок. Только я тебе откровенно скажу: не понимаю, почему он хочет заставить такую деликатную девушку мыть отхожее место, когда для этого есть десятки других, более подходящих! Ну ладно, иди и будь осторожна, задницу береги.

Все утро они готовили еду и убирали таверну, где стояли бочки, которые служили столами, несколько табуретов и скамья; кусок ткани отгораживал кухню от остальной части помещения. Возле очага помещались железная жаровня, два треножника, котел, миски, сковороды, видавшие виды кувшины и тарелки, которые неплохо было бы помыть. Хельга объяснила, что раньше она хранила вино в кухне, но там без присмотра его попивали, поэтому теперь она держит его в самой таверне. Позади находился амбар, где лежало зерно и содержался скот, а по ночам хозяйка занималась там своим делом.

В полдень они съели по несколько ложек того, что приготовили для посетителей, и снова заговорили о произошедшем в монастыре. Потом Хельга Чернушка предложила пойти на главную площадь посмотреть на Борова – человека, совершившего тяжкое преступление. Сейчас причешемся, сказала она, и неплохо повеселимся, глядя, как парни кидают в него капустой и репой, а по пути купим какое-нибудь благовоние для тела. Тереза согласилась, и скоро они, мурлыча под нос незамысловатые песенки, вышли из дома.

11

Хотя побои превратили тело Борова в один сплошной синяк, все-таки можно было различить, что лицо у него морщинистое и абсолютно голое, откуда, видимо, и пошло его прозвище. Он стоял на коленях, привязанный к столбу, под надзором двух вооруженных мечами стражников. Тереза подумала: он, наверное, слаб умом и не очень разбирается в происходящем, судя по выражению лица и глазам – испуганным, но лукавым. Десятки людей окружили преступника, осыпая его проклятьями и угрозами. Какой-то парень науськивал на него собаку, но та повернулась и убежала. Хельга Чернушка купила у бродячего торговца две кружки пива и искала, откуда удобнее смотреть представление, но, когда женщины стали показывать на нее пальцем, решила отойти подальше.

– Он родился дурачком, сейчас ему тридцать, и никто никогда не думал, что он может быть опасен, – сообщила Хельга, устраиваясь на какой-то невысокой стенке.

– Опасен? А что случилось?

– Он всегда был тихим, но на прошлой неделе на берегу реки нашли девушку, к которой он часто приставал, – голую, с раскинутыми ногами и перерезанной шеей.