Скриба

Алкуин поднял правую руку и показал Терезе. Кисть сильно дрожала.

– Это началось четыре года назад. Иногда дрожь распространяется и на локоть, тогда я даже пить не могу. Поэтому мне нужен кто-то, кому я мог бы диктовать. Обычно я записываю события, свидетелем которых являюсь, чтобы потом, вспоминая и размышляя, не забыть ни одной подробности. Кроме того, мне хотелось бы переписать кое-какие тексты из библиотеки епископа.

– А в аббатстве разве нет переписчиков?

– Конечно есть – Теобальдо из Пизы, старик Бальдассаре и Венансио, но все они не настолько молоды, чтобы сопровождать меня целый день. Есть еще Никколо и Маурицио, однако они не умеют читать.

– Как это?

– А вот так. Чтение – сложный процесс, требующий усердия и определенных способностей, которыми обладают далеко не все монахи. Как ни странно, бывают такие, кто мастерски переписывает тексты, не понимая их содержания, но они, конечно, не могут писать под диктовку. Выходит, одни умеют писать, вернее, переписывать, но не умеют читать; другие, наоборот, немного читают, но писать не научились. Есть еще и такие, кто умеет и читать, и писать, но только на латыни. Если исключить также тех, кто путает «l» и «f», или пишет слишком медленно, или часто делает ошибки, или просто не любит эту работу и постоянно жалуется на боль в руках, то почти никого и не останется. К тому же не все могут, да и не хотят, оставлять свои обычные обязанности, чтобы помочь приезжему.

– Так вы все-таки монах?

– Скажем, был им, но сейчас, находясь на этой должности, не выполняю все законы ордена.

– А что у вас за должность? – спросила Тереза и тут же прикусила язык.

– Я бы назвал ее учителем учителей. Карл Великий почитает культуру, а во франкском королевстве ее не хватает, поэтому он поручил мне распространять образование и слово Господне во всех его землях, включая самые удаленные. Я расценил это как большую честь, но должен признать, он возложил на меня чрезвычайно тяжкую обязанность.

Тереза в недоумении пожала плечами. Она по-прежнему не понимала, чем занимается Алкуин, но, если он готов помочь Хоосу, придется согласиться на эту работу. Тут монах сказал, что пора навестить раненого. Прежде чем выйти из зала, он накинул на Терезу плащ, желая уберечь от нескромных взглядов.

– Странно, что вы думаете, будто я способна помогать вам. Вы ведь ничего обо мне не знаете.

– Я бы не был столь категоричен. Например, я знаю, что тебя зовут Тереза и ты умеешь читать и писать по-гречески.

– Но этого недостаточно.

– Ну что ж, я могу добавить, что ты происходишь из Византии, несомненно, из богатой, но разорившейся семьи; что еще несколько недель назад ты жила в Вюрцбурге и работала в пергаментной мастерской; что тебе пришлось бежать оттуда по причине внезапно вспыхнувшего пожара и что ты девушка настойчивая и решительная, если отдала свечнику две отбивные только за то, чтобы он тебя пропустил.

Тереза промямлила что-то невразумительное. Откуда Алкуин может все это знать, если она даже Хоосу Ларссону не рассказывала никаких подробностей? В голове мелькнула мысль, не повстречалась ли она с самим дьяволом.

– Я знаю, о чем ты думаешь, но нет, Хоос мне ничего о тебе не говорил.

Тереза испугалась еще больше.

– Тогда кто?

– Иди, не останавливайся, – улыбнулся ее спутник. – Правильнее было бы спросить не «кто», а «как».

– Я вас не понимаю, – на ходу призналась Тереза.

– Любой, обладая соответствующим опытом и наблюдательностью, мог бы это установить. – Теперь уже Алкуин приостановился, чтобы лучше объяснить. – Например, на византийское происхождение указывает твое греческое имя Тереза, редкое для здешних мест. Твое произношение, в котором есть что-то и от романского, и от греческого языков, не только подтверждает данное предположение, но и указывает, что ты живешь в этих краях уже несколько лет. К тому же ты легко прочитала надпись на банке с лекарством, в целях безопасности сделанную по-гречески.

– А насчет богатой, но разорившейся семьи? – Девушка снова остановилась, и Алкуин снова заставил ее идти вперед.

– Ну что ж, логично предположить, что ты вряд ли происходишь из семьи рабов, поскольку умеешь читать и писать. К тому же на твоих ладонях нет следов, оставляемых грубой, тяжелой работой. А вот отметины на ногтях и следы порезов между большим и указательным пальцами левой руки как раз характерны для тех, кто выделывает пергаменты. – Они пропустили процессию послушников. – Следовательно, твои родители были достаточно богаты, чтобы дать дочери превосходное образование и не заставлять ее работать в поле. Однако одежда у тебя бедная и поношенная, да и обувь не лучше, значит, по каким-то не известным мне причинам от бывшего благополучия твоей семьи ничего не осталось.

– Но откуда вы знаете, что я жила в Вюрцбурге?

Процессия прошла, и они двинулись дальше.