Скриба

– Совершенно очевидно, что ты не из Фульды, если не знакома с аптекарем. Следовательно, из какого-то близлежащего города, поскольку в такую погоду ты вряд ли добралась бы сюда издалека. Это могут быть Аквисгранум, Эрфурт или Вюрцбург. Если бы ты жила в Аквисгрануме, я бы об этом знал, так как сам оттуда. В Эрфурте нет пергаментной мастерской, остается только Вюрцбург.

– А по поводу пожара?

– Должен признать, тут я рискнул, по крайней мере, назвав его причиной твоего бегства. – Он свернул и продолжил путь. – Твои руки все в мелких ожогах, одежда тоже прожжена, причем следы везде очень похожи, из чего я сделал вывод, что причина у них одна и та же. По виду и многочисленности этих отметин ясно, что получены они на пожаре, в лучшем случае – от какого-то сильного пламени, поскольку они разбросаны по всей одежде – и спереди, и сзади. Ожоги на руках еще не зажили, значит, случилось это недели четыре назад.

Тереза смотрела на Алкуина во все глаза, по-прежнему не слишком доверяя его словам. Хотя объяснения звучали весьма разумно, она не представляла, как можно столько рассказать о человеке, просто взглянув на него. Ей пришлось ускорить шаг, огибая садик, расположенный перед каким-то приземистым зданием.

– Но как вы узнали насчет отбивных? Когда я ему их давала, мы были одни.

– Это-то как раз проще простого, – рассмеялся Алкуин. – Проводив тебя до двери, этот обжора вытащил вторую отбивную и в один присест слопал ее. Я наблюдал за ним из окна, дожидаясь твоего прихода.

– Однако это вовсе не доказывает, что я ему их дала, тем более в качестве платы за вход, – возразила Тереза.

– Ну что ж, попробую доказать. По уставу ордена бенедиктинцам запрещено есть мясо, разве только больным, но свечник абсолютно здоров. Следовательно, отбивные ему дал кто-то, не живущий в монастыре. Когда он подошел к зданию, то уже жевал, что странно, так как шла дневная месса, а здесь едят всего дважды, перед утренней и вечерней. Вот тебе объяснение насчет отбивной, а что это была именно отбивная, я понял, увидев, как он выплюнул кость. Кроме того, вчера ты в качестве подарка принесла мне пирог с мясом, поэтому логично было предположить, что сегодня ты повторишь свой поступок. – Он наклонился и поправил гнувшийся к земле салат-латук. – Если тебе этого недостаточно, скажу еще, что, прежде чем переписывать текст, ты вытерла руки о тряпку, и на оставшееся на ней масляное пятно тут же слетелись мухи. Не думаю, что столь образованная девушка намеренно явилась бы к аптекарю с грязными руками.

Тереза была потрясена. Ей стоило большого труда поверить, что Алкуин – все-таки не колдун. Однако она ничего не успела сказать, так как, судя по характерному запаху, они пришли в монастырскую больницу.

Алкуин предупредил, что посещение будет коротким.

Больница представляла собой обширную темную залу с двумя рядами кроватей, на которых лежали в основном монахи, по дряхлости уже беспомощные. Была еще маленькая комната, где отдыхали те, кто за ними ухаживал, и еще одна, где размещали больных со стороны. Алкуин сказал, что они лечат местных жителей, хотя ей говорили совсем другое. Вскоре появился толстый монах и сообщил, что Хоос вставал облегчиться и немного походить, но быстро устал и лег, и что он позавтракал пшеничным хлебом и вином. Алкуин остался недоволен и велел впредь давать раненому только ржаной хлеб, однако обрадовался тому, что со времени его последнего визита крови в мокроте больше не было. Пока Алкуин обходил других пациентов, Тереза подошла к Хоосу, лежавшему под толстой шкурой с мокрым от пота лицом. Она слегка прикоснулась к волосам юноши, и тот открыл глаза. Она улыбнулась, но Хоос не сразу узнал ее.

– Говорят, ты скоро поправишься, – подбодрила его Тереза.

– Еще говорят, здешнее вино очень полезное. – Он тоже улыбнулся ей. – А почему ты в одежде послушника?

– Мне так велели. Тебе нужно что-нибудь? А то я тут ненадолго.

– Единственное, что мне нужно, – это выздороветь. Не знаешь, сколько мне придется здесь пробыть? Ненавижу священников еще больше, чем врачей.

– Наверное, пока не вылечишься. Я слышала, не меньше недели, но я буду навещать тебя. С сегодняшнего дня я тут работаю.

– В монастыре?

– Ну да. – Она снова улыбнулась. – Не очень понимаю, кем, но думаю, скрибой, секретарем.

Хоос слабо кивнул. Он выглядел очень усталым. В этот момент подошел Алкуин и справился о его самочувствии.

– Я рад, что тебе лучше. Если так и дальше пойдет, через неделю будешь охотиться на котов, другой живности в окрестностях нет, – пошутил он.

Хоос через силу улыбнулся.

– А теперь нам пора идти.

Терезе очень хотелось его поцеловать, но она ограничилась нежным взглядом. Перед уходом Алкуин подробно рассказал больничному служителю, какое лечение сегодня требуется Хоосу. Затем они с Терезой направились к выходу из аббатства. По дороге Алкуин рассуждал о том, что основы любой науки, или теория, способствуют ее применению, или практике, а знание обоих компонентов – теории и практики – улучшает ее повседневное использование.