Скриба

Фавила, еле сдерживая улыбку, ушла, оставив Лотария наслаждаться пирожками. Затем епископ встал и без всякого стеснения начал облегчаться, одновременно разглагольствуя о прощении и отпущении грехов. Когда он все-таки замолчал, Алкуин поинтересовался полиптихами епископата, и вот тут красноречие Лотария неожиданно иссякло. Он лишь сухо сообщил, что в интересующее Алкуина время еще не был епископом и незнаком с подробностями покупки и продажи продуктов, однако направил его к казначею, который знает все досконально.

В оставшиеся утренние часы Алкуин сводил воедино все имеющиеся факты. Он еще не закончил, когда, за несколько минут до назначенного срока, появилась Тереза.

– Я очень благодарна вам за Хельгу, – сказала она.

Алкуин не ответил, зато попросил поразмышлять вместе с ним. Девушка сосредоточилась.

– Значит, – подытожила Тереза, – если я правильно поняла, виновного во всех смертях нужно искать среди этих людей.

– Виновного в распространении болезни. Не забывай, что убийца девушки тоже пока на свободе.

Тереза еще раз просмотрела составленный Алкуином список. Первым в нем значился Коль – поскольку зараженное зерно нашли на его мельнице, он являлся главным подозреваемым. Следом шел Ротхарт, рыжий работник Коля, обладатель дорогих башмаков, золотой цепи и кольца с камнем, которые простому мельнику вряд ли по карману. Последним стоял Боров – пусть даже он не убивал девушку, но в дело с зерном вполне мог быть замешан.

– Вы никого не забыли? – спросила Тереза.

– Можно было бы включить еще двоих, но человек, который во время эпидемии стоял во главе аббатства, пару лет назад умер, а о том, кто внес исправление в полиптих, нам ничего не известно, кроме того, что он умеет писать.

– Выходит, всего четверо.

– Может быть, и больше, но пока мы их не знаем, а потому давай займемся этими четырьмя. – Алкуин подвинул свечи к столу. – Если вполне вероятно, что Коль, или Ротхарт, или они оба замешаны в этом деле, то не менее вероятно и то, что исправление в полиптих внес кто-то, находящийся в епископстве или аббатстве. Мне кажется, человек, который обещал сжечь оставшееся в Магдебурге зерно, а сам, похоже, нажился на нем, – тот же самый, кто повинен в нынешних смертях. Боров знал об этом, но в силу умственной отсталости не понимал, что это значит. По прошествии времени, по какой-то неизвестной нам причине преступники стали бояться, что он распустит язык, и отрезали его. Осмелюсь даже предположить, что именно они убили девушку, а вину свалили на несчастного идиота.

– Тогда Коля придется исключить – не станет же он убивать собственную дочь.

– Ты права, потому я и сказал «предположить». К тому же разве не проще было бы убить самого Борова, чем пытаться обвинить его в убийстве?

– Конечно, проще.

– И тем не менее Боров никого не убивал.

– Значит, нужно искать какой-то другой мотив.

– Да, другой мотив, почему необходимо было убить девушку. – Алкуин поднялся и стал ходить из угла в угол.

– А полиптих? Это мог сделать кто-то из монахов, умеющий писать и имеющий доступ в скрипторий.

– Не совсем так. В аббатстве полиптих находится в ведении приора, в епископате – субдиакона, но к нему также имеют доступ члены капитула, так как именно они проверяют поступление и расходование продуктов, в том числе и зерна на мельнице.

– Никогда не понимала, как организована жизнь в монастыре.

– Согласен, организация довольно сложная, но любопытная. Прежде всего, нужно помнить, что существуют четыре вида монахов. Анахореты, или отшельники живут в полном одиночестве, наедине с Богом и молитвами. Сарабаиты живут по двое, по трое или поодиночке, не подчиняясь ни Господу, ни кому-либо другому, кроме себя самих. Их закон – удовлетворение собственных желаний; все, что им нравится, – свято, что не нравится – запретно. Есть еще гироваги, которые бродят из одного ордена или монастыря в другой, являются рабами своих страстей и еще хуже сарабаитов. И наконец, кенобиты, верные Господу, живущие по уставу монастыря и послушные аббату.

– Значит, монахи Фульды – кенобиты.

– Именно так.

Тереза, захваченная рассказом, придвинулась к столу.

– Обычно монастырем или аббатством управляет аббат, а в его отсутствие – приор, и тогда это уже называется не аббатство, а приорат. Кроме них в управлении может участвовать еще один человек – субприор, а иногда и еще один. Далее следуют деканы, которые следят за посещением монахами служб и выполнением ими своих обязанностей, капеллан, занимающийся библиотекой и канцелярией, и ризничий, который ведает церковным помещением. Ему помогает младший ризничий, а ему, в свою очередь, – тот, кто следит за алтарем, и сторож.

– Но никто из них не имеет отношения к снабжению продуктами.