Скрипач (СИ)

Юноша огляделся по сторонам. Увидев невысокое, но крепкое ветвистое дерево, Ганс Люсьен парой ловких движений взобрался на него и оказался почти у самого окна. Заглянув внутрь дома через тонкую занавеску, в полумраке комнаты юноша различил силуэт молоденькой девушки. Золотистый волосы легкими кудрями спадали до пояса; худые, белые, как подснежник руки то и дело взмывали вверх и опускались на клавиши; тонкий стан был объят легкой накидкой; босые ноги едва касались холодного пола. Она сидела за фортепиано спиной к окну, так, что Ганс не мог видеть её лица. Но этого и не требовалось.

Очарованный искренностью пения и красотой незнакомки, Ганс, широко распахнув глаза, с удовольствием наблюдал, как девушка играет. Наслаждаясь музыкой, Ганс не заметил, как случайно обломил небольшую ветку дерева, на котором притаился, опершись на подоконник. Девушка услышала, как ветка с хрустом полетела вниз, и резко обернулась. Ганс еле успел пригнуться вниз так, чтобы его нельзя было увидеть за подоконником.

Прошло несколько мучительных секунд. Юноша бесшумно медленно дышал, вслушиваясь в то, что происходит в комнате. Вдруг он явно различил звук шагов. Сердце сильно застучало. Ганс, насколько мог, вжался в холодную кирпичную стену и ждал. А чего ждал – не понимал сам.

- Кто здесь? – раздался тихий голос, такой сладкий и мелодичный, что Ганс все бы отдал, чтобы слышать его снова и снова.

Он чувствовал, как девушка оперлась руками на подоконник и слегка выставилась наружу из окна. Пряди золотистых волос оказались перед самым лицом юноши, ещё немного, и они бы даже коснулись его кожи.

Затаив дыхание, Ганс Люсьен выждал, пока девушка оглядится по сторонам и удостоверится, что кругом нет ни единой души, кроме неё самой.

Девушка сделала шажок назад и прикрыла окно. Раздался щелчок закрываемой задвижки. Ганс с сожалением подумал о том, что, вероятно, девушка отправится спать. Подождав пару минут, юноша услышал, как закрывается крышка фортепиано, легкая накидка падает на стул, и шаги босых ног удаляются от окна.

Спрыгнув вниз с дерева, Ганс Люсьен прижался спиной к белой кирпичной стене и взъерошил волосы на голове. О боже, как давно он не слышал таких сладких и нежных звуков… В этом суровом мире он, казалось, остался совсем один, и даже душа его готова была погибнуть или, что ещё хуже, остыть и очерстветь. Но этот голос в сопровождении фортепиано… Он, несомненно, пробудил в пылком сердце юноши множество таких сильных и необузданных, неизвестных, новых чувств. Опьяняющим морем звуков они складывались внутри в знакомую до боли элегию, отчего кружилась голова.

Ганс Люсьен пару раз глубоко вздохнул, наслаждаясь прохладой ночи, а затем приподнялся и ещё раз глянул на заветное окно. Ему бы хотелось запомнить, но почти все дома были здесь такими одноликими, что их невозможно было отличить друг от дружки. Тогда юноша сосредоточенно прислушался.

Далеко справа раздавался стук колес паровоза, позади – крики, судя по всему, там была расположена таверна. Послушав ещё пару минут, и найдя четкие ориентиры, Ганс ещё раз оглянулся на заветное окно и поспешил к себе на чердак.

Поудобнее прижавшись спиной к теплой печной трубе, Ганс Люсьен прикрыл глаза и сквозь ресницы и небольшую дыру в крыше следил, как движется на небосводе луна, как зажигаются яркие звездочки, как небо меняет свой цвет с красновато-лилового на синевато-фиолетовый.

Юноша долго не мог заснуть, все вспоминая свою ночную встречу. Образ девушки за фортепиано прорисовывался в его воображении все ярче и детальнее. Чистый и прозрачный, словно лесной ручей, голос лился где-то внутри, в душе. Наконец, юноша не выдержал, поднялся, взял в руки скрипку и начал тихонько наигрывать элегию.

Встретив рассвет с инструментом в руках, Ганс будто очнулся, когда лучи солнца упали на пыльные доски сквозь просветы в крыше. Перекусив сухой коркой хлеба, юноша спустился вниз по заржавевшей железной лестнице и поспешил на площадь, чтобы вновь целый день играть для случайных прохожих.

Вглядываясь в толпу, Ганс не заметил среди незнакомых лиц пожилого мужчину, театрального режиссера, с которым он разговаривал вчера вечером. Выбросив эту мысль из головы, юноша вспомнил красноватый закат, ночную свежесть, нежный певучий голос и звуки фортепиано и заиграл элегию. Окунувшись в свои чувства, юноша будто заснул, а взгляд его замер на одной точке. Вдруг Гансу почудилось, будто бы далеко за рядами толпы стоит та самая девушка, будто она слегка приподнимается на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, кто же играет, будто она лучезарно улыбается, слыша любимую музыку.

Юноша мгновенно сложил инструмент и бросился в толпу. Видение, будто бы подчиняясь такому же необъяснимому порыву, как и Ганс, обернулось и через несколько секунд скрылось из вида. Юноша все же попытался его догнать, но эти попытки были безуспешны. Девушка будто растворилась в толпе, а Ганс остался стоять, подталкиваемый в бока и спину локтями прохожих.