Сквозь страх

Дело усугубилось еще и тем, что отбывший наказание осужденный, через которого ЧК дала дезинформацию об аресте Серадова (что привело к ликвидации Дардиева), неожиданно исчез из-под наблюдения. И реальных выходов на банду «Сизые орлы» теперь не было. А банда с каждым днем все больше наглела: совершала налеты на торговые базы, магазины, квартиры, грабила и убивала граждан. И чем больше осложнялась общая политическая и военная обстановка в Поволжье, тем активнее действовала банда.

А обстановка к середине июня в Поволжье, да и в целом по стране, еще больше осложнилась. Комучевская «народная армия» совместно с частями корпуса белочехов наступала черной волной от Самары к Симбирску, захлестывая кровавым террором занятые уездные города и веси. Объявленное в Казани военное положение зеркалом отражало тревожный момент и наивысшее напряжение всего Волжского края. Советское правительство создало штаб Восточного фронта, который разместился в Казани, в номерах Щетинкина. Командующим был назначен левый эсер Муравьев, который «скомпоновал» свой штаб почти сплошь из царского офицерья, которое все делало, чтобы войска Комуча как можно быстрее оказались в Казани. В штаб, под офицерскую крышу, переползли, подобно подколодным змеям, и затаились те офицеры, которые совсем еще недавно составляли ячейки подпольной офицерской организации Казани, возглавлявшейся арестованным генералом Поповым. Это создавало обманчивую иллюзию полного разгрома офицерского подполья в городе, потому как другая часть ее членов вела себя тихо, открыто не появляясь, словно комары во время ливня. А вот банда Дяди Кости вконец обнаглела, свирепствовала. Но уголовному розыску никак не удавалось подобраться к ней. Засылали туда своего агента, но тот бесследно исчез.

Пока Гирш Олькеницкий стоял у открытого окна и размышлял, белесые облака перекочевали на край небосвода, смиренно уступив свое место, будто чувствуя мрачную, суровую обстановку в этом крае, черным косматым тучам, мощно надвигавшимся со стороны Высокой Горы.

Председатель губчека вызвал Шамиля Измайлова и Аскара Хайретдинова. Немного помолчав, он неожиданно, без тени улыбки спросил их:

— Не знаете, как стать мудрым человеком? Тогда можно было все сложные запутанные дела щелкать, как синички семечки. — Он надел пенсне и уже грустным голосом: — Ну так как, а?

«Шутит или это он всерьез? — подумал Измайлов. — А вообще, если бы задавал вопрос глупец, тогда понятно, хотя как раз дурак-то и не задаст такого вопроса: ведь им всегда, как малым детям, все ясно и просто. И всегда уверены в себе. Но когда задает такой вопрос талантливый человек, значит, во всей губернии все осложнилось до предела». А вслух он сказал:

— Чтобы стать мудрым человеком, видимо, надо по крайней мере иметь два качества: ум и опыт, как житейский, так и профессиональный.

— Твою «крайнюю меру», Шамиль, можно, пожалуй, немного расширить. Хотя мое суждение тоже не аксиома.

Молодые люди с интересом глядели на своего начальника. Ведь для беседы о нравственных понятиях у них было слишком мало времени. Но когда всем сотрудникам ЧК становилось особенно тяжко, невмоготу, Гирш Олькеницкий умел снять чрезмерное нервное напряжение, успевая заложить в души молодых сотрудников прочные нравственные кирпичики, на которых держится порядочность человека. И делал это он ненавязчиво, добрым тоном, как бы высказывая свою точку зрения перед равными коллегами по дискуссии. Впрочем, такая же атмосфера царила и при обсуждении сложных дел: каждый мог безбоязненно высказать свое мнение, и дельные предложения всегда им учитывались.

— На мой взгляд, — продолжил Олькеницкий, — чаша мудрости всегда полнится одновременно из трех родников: ума, доброжелательности и опыта. Не будь хотя бы одного из этих источников — не останется и капли мудрости. Если, скажем, нет у человека доброты, то ум и опыт чаще всего порождают злого гения. А сам по себе ум без опыта, не говоря уже о доброте, мало что значит и выглядит так же голо и непривлекательно, как дерево без листьев. Ну, а о мудрости без ума и говорить смешно.

— Это уж точно, — отозвался Хайретдинов. — А мне почему-то всегда казалось, что мудрость держится на двух китах, которые назвал Шамиль. Теперь вижу, что ошибался.

— Ну ладно, друзья, взглянем-ка теперь с вами на наши текущие нерешенные задачки. Тем более некоторые из них покрылись от давности плесенью. Я имею в виду историю с анонимкой с поддельной подписью Сабантуева.

— А разве она еще не исчерпана? — Измайлов с некоторым удивлением взглянул на своего начальника.

Председатель губчека отрицательно покачал головой.

— Действительно, основные персонажи, точнее просматриваемые лица, стоявшие за этим письмом, вроде как предстали пред богом. А главная, незримая фигура осталась невредимой.

— Вы имеете в виду, Гирш Шмулевич, кайзеровского агента? — осведомился Шамиль, виновато глядя себе под ноги. Юноша тотчас вспомнил, как глупо упустил Двойника, который уже был у него в руках.

Олькеницкий кивнул головой и заметил:

— Разиль Дардиев был всего лишь исполнителем…