Сквозь тьму

Он повел крыло альгарвейских драконов и их янинских прихвостней к позициям, которые удерживали пехотинцы и бегемоты Цавелласа и Мезенцио.Когда они приблизились к ним, в кристалле Сабрино появилось лицо Брумидиса с черной мохнатой гусеницей усов. “Если вы посмотрите налево от моих драконов, милорд граф, вы увидите некоторых лагоанских зверей, идущих на восток”, - сказал офицер Янины. “Тебе доставляет удовольствие, что мы нападаем на них?”

Сабрино повернул голову налево. Конечно же, он действительно увидел лагосских драконов вон там, вдалеке. “У вас хорошие глаза”, - сказал он Бромидису; он взял за правило делать комплименты янинцам всякий раз, когда у него появлялся даже самый смутный повод сделать это. После небольшой паузы, чтобы подумать, он покачал головой.“Нет, мы позволим им уйти. Они, вероятно, пытаются заманить нас в засаду: выглядят как легкая добыча, а затем ведут нас низко над какими-то палками, которые лагоанцы где-то припрятали. Лучшее, что мы можем сделать, это заняться своими делами и подбросить еще немного оружия их армии. Если мы ударим достаточно сильно, рано или поздно им придется подняться и сразиться с нами на наших условиях ”.

“Пусть будет так, как вы хотите, конечно”. Брумидис был, как всегда, безупречно вежлив. “Но я хотел убедиться, что вы осознаете такую возможность”.

“За что я вас благодарю”. Сабрино отвечал вежливостью на любезность.А затем, бросив еще один взгляд в сторону лагоанцев, чтобы убедиться, что они не пытаются вернуться за его собственным крылом, он выбросил их из головы.

Это оказалось ошибкой. Ферма драконов находилась не очень далеко от линии, к которой продвинулись сухопутные войска Янины и Альгарви.Вглядевшись на запад, Сабрино заметил рваный столб дыма, поднимающийся в воздух. Он короновал. Ничто по соседству не горело, когда крыло отправилось в полет.

Когда он подошел немного ближе, то в ужасе вскрикнул. Мгновение спустя лицо Брумидиса снова появилось в кристалле. “Милорд граф”, - сказал он, - “Я думаю, теперь мы знаем истинную причину, по которой мы видели лагоанских драконов, да пожрут их подземные силы, летящих обратно на восток”.

“Да”, - тупо согласился Сабрино. Он пожалел, что не приказал своему крылу и янинским драконам преследовать лагоанцев. Если бы он это сделал, они могли бы насладиться меру мести. Но это не вернуло бы драконью ферму к жизни. Лагоанцы, должно быть, нагрузили свою горстку драконов всеми яйцами, которые они могли унести, а затем нанесли по базе своих врагов настолько сильный удар, насколько смогли.

“Будь они прокляты”, - пробормотал Сабрино. Жители Лаго были искусными тактиками; поскольку они не могли надеяться противостоять значительно превосходящим их альгарвейским и анинским драконам в воздухе, они прятали своих собственных зверей как можно лучше, пока те не смогли сделать жизнь на земле для них как можно более невыносимой.

Они проделали отвратительно хорошую работу. Когда Сабрино погнал своего дракона вниз по длинной, медленной спирали, он увидел, какая это была хорошая работа. Лагоанцы забросали палатки людей из наземного экипажа яйцами. Несколько альгарвейцев и янинцев, которые заботились о драконах, выжили невредимыми и махали своим соотечественникам, когда те приближались. Но еще больше было раненых или мертвых; трупы и куски тел усеивали изрытую воронками землю там, где раньше стояли палатки.

И там было больше кратеров, чем могло бы вместить яиц от небольшого отряда драконов. Один из этих кратеров, все еще поднимавший отвратительный дым, был огромным - он выглядел так, как будто что-то откусило большой кусок от земли. Сабрино понадобилось мгновение, чтобы сориентироваться и понять, что лагоанцы, должно быть, сбросили яйцо прямо на фургоны, которые перевозили яйца, которые его крыло использовало против врага. Пока из Хешбона не выступит еще кто-нибудь, его драконоборцы больше не будут падать.

Его дракон приземлился с глухим стуком, который заставил его покачнуться из-за своей тяжести. Человек из наземного экипажа крикнул: “Полковник! Милорд граф!” а затем не смог продолжать, но разразился слезами.

“Давайте присмотрим за животными”, - сказал Сабрино - первые слова в кредо драконфлера, как и в кредо кавалериста.

Но из-за того, что погибло так много людей из наземного экипажа, ухаживать за драконами было намного дольше, медленнее и тяжелее, чем это было бы в противном случае. И ледяные люди привели на драконью ферму лишь горстку верблюдов - недостаточно, чтобы удовлетворить прожорливых зверей. Один из волосатых кочевников заговорил на янинанском тобрумидисском. Борода, которая росла почти до его глаз, и линия волос, начинавшаяся чуть выше бровей, скрывали выражение его лица, но Сабрино слышал презрение в его голосе.

“Что он говорит?” Спросил Сабрино.