Сквозь тьму

Янинский драконий летун повернулся к нему. “Он говорит, что считал Алгарве великой страной. Он думал, что Алгарве превзойдет все, что было до него. Теперь он видит, что это не так. Он видит, что альгарвейцы - это просто еще одна свора паршивых людей, приехавших сюда из-за океана, и в этом нет ничего особенного ”.

“Он так говорит, не так ли?” Сабрино зарычал. Брумидис кивнул. Вспыхнула ли на мгновение радость за поражение его могущественных союзников в его черных глазах? Если бы это произошло, Сабрино вряд ли мог бы винить его. Альгарвианский полковник и граф сказали: “Скажи ему, что мы едва начали показывать, на что способны”. Но даже он не мог отрицать - во всяком случае, перед самим собой, что бы он ни признался человеку из Народа Льда, - что предстоящая работа только усложнилась.

Двое

Дрожь, пробежавшая по телу Корнелу, не имела ничего общего с холодным морем, в котором плавал его левиафан: резиновый костюм и магия защитили его от этого. И это даже не было - во всяком случае, не совсем - трепетом при возвращении к сибианским водам, к его родным водам. Нет, это было возбуждение бойца, волнение, которое испытывает любой стоящий воин, будучи маленькой частью большой атаки на ненавистного врага.

Над головой пролетали драконы, драконы, раскрашенные в лагоанский красный и золотой цвета.Лей-линейные крейсера с изображением гнезда Лагоаса направлялись в воды Сибианы. То же самое проделал большой отряд лагоанских левиафанов, из которых конь Корнелу был лишь одним. Изгнанник погрозил кулаком островам, возвышающимся из моря: не своим соотечественникам, которые жили на них более тысячи лет, а проклятым алгарвейцам, которые оккупировали их сейчас.

“Ты заплатишь!” - крикнул он на своем родном языке, который альгарвиец мог бы хорошо понять, поскольку язык захватчиков и язык местных жителей были не просто двоюродными братьями. “Как ты заплатишь!”

Словно подражая его жесту, левиафан шлепнул по воде своими плавниками. Он похлопал животное, задаваясь вопросом, много ли оно на самом деле поняло, если вообще что-нибудь поняло. Всадники левиафана часто говорили об этом, когда сидели вокруг и пили вино. Корнелу снова поднял глаза к небу. Драконопасы никогда не говорили о том, как много понимают их животные. Они прекрасно знали, что звери ничего не понимали.

Теперь в воздухе было больше драконов, пришельцы улетали с Сибирских островов. Альгарвейцы не оставили бы этот вызов без ответа. Это никогда не было их способом. Если они не могли ударить первыми, они наносили ответный удар и били сильнее.

И их корабли, те, которые еще не патрулировали близ Сибиу, должны были выйти из своих гаваней. Корнелу снова похлопал по "левиафану". Он уже потопил альгарвейский крейсер. Другой был бы очень хорош.Он усмехнулся и сказал: “Но плавучая крепость была бы еще лучше”.

Несколько альгарвейских драконов с подвешенными под ними яйцами ныряли на лагоанские корабли, один из которых находился всего в миле или около того от Корнелу. Лучи от тяжелых палок, которые несли корабли, потянулись к ним. Дракон с обгоревшим крылом, вращаясь, нырнул в море. Затем его яйца лопаются, поднимая огромную белую струю воды.

Но драконы летели быстро, и матросы у "стикс" не могли поджечь их всех до того, как они выпустили свои яйца. Всплески магической энергии сбрасывали людей в океан. Корабль накренился и опустился глубже в море со своего пути вдоль лей-линии: яйцо, должно быть, убило магов, которые использовали энергию, направленную по мировой сети. Выжившие бегали туда-сюда. Что бы они сделали, что могли бы сделать на борту судна, внезапно оказавшегося во власти ветра и волн?

Корнелу не знал, и у него не было времени выяснять. Пара драконов, раскрашенных в странные узоры зеленого, красного и белого цветов, кружили над головой. Они не знали, на чьей он стороне. С одного из них посыпались яйца, чей пилот, очевидно, решил, что не будет рисковать.

Шлепком Корнелу заставил своего левиафана нырнуть, а затем, примерно в двадцати футах под поверхностью моря, рвануть прочь от окрестностей, где он только что находился. Там лопались яйца. Море передавало звук очень хорошо - фактически, лучше, чем воздух. Голова Корнелу звенела от взрывов. Так же, как и у левиафана. Он плыл сильнее, чем когда-либо, спасаясь от этих пугающих звуков.

Когда он всплыл, Корнелу снова осмотрел небо, опасаясь, что альгарвейские драконы все еще могут преследовать его. Но это было не так - лагоанские драконы прогнали их. “В конце концов, лагоанцы на что-то годятся”, - признал Корнелу.

Его левиафан извивался - возмущенно? - под ним. Он не имел в виду это лично. Был ли левиафан оскорблен его насмешками над его королевством?Возможно, оно понимало сибианский больше, чем он думал. И, возможно, он был глуп.