Сквозь тьму

Никто на многолюдной улице не проявил ни малейшего интереса к тому, чтобы остановить вора. Ругаясь, обливаясь потом, альгарвейцы бросились за ним вдогонку. Они не успели отойти далеко, как кто-то выставил ногу и подставил подножку тому, кто был впереди. Его партнер упал на него. Они оба взвыли.

Они поднялись в грязных туниках и с кровоточащими локтями и коленями - килты, которые они носили, усугубляли их царапины, оставляя голыми колени. Каждый из них сдернул с пояса дубинку и начал избивать нападающего, который, как они думали, подставил им подножку. После того, как он со стоном упал, альгарвейцы начали избивать всех фортвежцев, до которых могли дотянуться. Один из них замахнулся на Эалстана, но промахнулся.

А затем фортвежец прыгнул на одного из констеблей. Другой альгарвейец выронил дубинку, схватился за свою палку и ударил фортвежца.Парень издал вопль, который эхом разнесся по улице. Рыжий, на которого он прыгнул, вскочил на ноги.

Камень - вероятно, подобранный булыжник - просвистел мимо голов альгарвейцев. Мгновение спустя другой камень попал одному из них в ребра. Затем они оба начали пылать, пылая и крича о помощи во всю мощь своих легких. Эалстан понятия не имел, была ли поблизости какая-нибудь помощь для них. Он тоже не стал ждать, чтобы узнать, особенно после того, как луч пронесся мимо его головы и прожег дымящуюся дыру в деревянном фасаде магазина кожевенных товаров, возле которого он стоял.

Фортвежцы падали, крича и брыкаясь. Но вместе с проклятиями полетело еще больше камней. Один из альгарвейцев упал, когда камень попал ему прямо в ухо. Его товарищ стоял над ним, все еще пылая. Затем кто-то ударил стоящего констебля сзади. Лая, как волки, толпа набросилась на обоих рыжеволосых.

Эалстан обрадовался, увидев, как они падают. Но он не задержался, чтобы помочь затоптать их до смерти. Он не видел беспорядков в Эофорвике, но истории, которые он слышал о том, что произошло незадолго до того, как они с Ванаи приехали в город, вызвали у него желание убежать, а не присоединиться к ним. Какое-то время у его соотечественников все шло бы по-своему, но потом альгарвейцы собрали бы достаточно людей, чтобы восстановить порядок - и им было бы все равно, кого они убивают, пока они это делают.

Звон стекла возвестил о том, что фортвежцы начали громить магазины вдоль улицы. Эалстан ускорил шаг, надеясь как можно больше дистанцироваться от неприятностей. Ему не нравилось думать о фортвежцах, грабящих других фортвежцев, но он тоже слышал истории об этом. Он не всем им верил. Теперь он понял, что, возможно, и в этом был неправ.

Он только что свернул на свою улицу, когда по ней протопали два отряда алгарвейских констеблей, каждый из которых выглядел таким же мрачным, как любой солдат, которых он когда-либо видел. Рыжеволосые несли палки пехотного образца, а не более короткое, менее мощное оружие, которое они обычно использовали. Их взгляды метнулись к нему в пугающем унисоне. Он отпрянул от них. Он ничего не мог с собой поделать. Если бы он дал им малейший повод, они бы сожгли его, и он это знал.

Когда он поднялся к себе домой, Ванаи воскликнула: “Силы небесные, что там происходит?”

“Бунт”, - лаконично ответил он. “На этот раз ты можешь порадоваться, что заперся здесь. Я тоже собираюсь остаться здесь, пока все не уляжется или пока мне не придется сходить за едой ”. Только после того, как эти слова слетели с его губ, он понял, что прозвучали они далеко не героически. Снова прислушавшись к себе, он решил, что ему все равно.

Бембо и Орасте расхаживали по краю района, в который были запружены каунианцы Кромхеорта и те, кто жил в окрестной сельской местности. Пока блондины оставались в округе, все было в порядке.Когда они этого не сделали, альгарвейским констеблям пришлось заставить их пожалеть об этом.

“Предполагалось, что в этом эофорвическом месте наступят тяжелые времена”, - заметил Бембор. “Пару дней там я задавался вопросом, не собираются ли они посадить нас в фургон и отправить туда помогать тушить пожар”.

Пожав плечами, его напарник ответил: “Для меня это не имеет значения. Если каунианцы выйдут за рамки дозволенного, мы их поколотим. Если фортвежцы выйдут за рамки дозволенного, мы их тоже хорошенько поколотим ”.

“Ты всех ненавидишь, не так ли?” Бембо задал вопрос искренне, но прозвучал он наполовину восхищенно.

“Я прелюбодейный констебль”, - ответил Орасте. “Это моя прелюбодейная работа - ненавидеть всех. Вернувшись в Трикарико, я ненавидел альгарвейцев. Я все еще могу думать о некоторых альгарвейцах, которых я ненавижу, на самом деле ”.

Бембо надеялся, что Орасте говорит о сержанте Пезаро. Однако он не стал спрашивать. Если бы презрение Орасте было направлено на него, другой констебль, не колеблясь, сказал бы ему об этом. Вместо этого Бембо сказал: “Как мы собираемся выиграть войну, если места, которые мы завоевали, продолжают доставлять нам неприятности?”