Сквозь високосный год

Предавший в первый раз — уже предатель…
Предательство простивший — вечный лгун…
Простить такое может лишь Создатель —
Он Бог и душ заблудших Опекун…

Предавший раз предаст потом любого…

Солгавший раз — себе же будет врать…
И будут в нашем лживом мире снова
Безвинные от этого страдать….

Но ничего я не могу поделать,

Могу лишь только, как и все, сказать:
Мне до других нет никакого дела!
И в первый в жизни раз себе солгать…

Но так я не могу и не умею,

А потому молчу. Кричит душа.
Предать её я права не имею…
Не от того ль в кармане ни гроша?

Ищу себя

Я сам в себе, похоже, потерялся
Себя в себе мне снова не найти
Как не хотел я, как я не старался,
Как не стремился сам себя простить.

Простить за то, что я пока не сделал,

И может, никогда не совершу…
Ищу себя, а нахожу лишь тело,
В котором я, как в крепости, сижу…

Я узник бренности своей до смерти самой

И цепи жизни в тягость мне давно…
Но ведь не для того я есть у мамы
И маме, кто я есть, не всё равно…

И я рождён был вовсе не случайно,

Но для чего? Давным давно забыл…
И даже ангел — мой советник тайный,
Зачем я здесь, увы, не объяснил…

А, может, просто бросить все искания

И просто жить затворником души…
Коль все мы часть вселенского сознания,
Когда уйдём, тогда всё и решим?..

Слетелось вороньё

Слетелось вороньё со всей округи
Расселось на ветвях высоких лип
И в окна ворвались совсем не звуки,
Скорее умирающего хрип…

И сразу стало как-то неуютно

И как-то мрачно стало на душе
И небо чёрное от птиц. И это утро
Последним показалось мне уже…

Уж слишком много их — предвестниц смерти

Слетелось проводить в последний путь.
Видать, и впрямь меня заждались черти,
Видать, пора и мне должок вернуть…

Но колокол набатный монастырский

Про час молитвы громко возвестил
И чёрный мир вдруг в белый превратился…
Видать, опять мне Бог грехи простил…

И разлетелось вороньё по миру

Искать других, похожих на меня,
Такую же похожую квартиру,
Того, кто пьёт, как я, уже три дня…

Предназначение