Сладкая любовь

О боже, только утро, а я уже слишком устала, чтобы разбираться со всем этим. Мне нужно принять душ, немедленно. Где-то глубоко внутри себя нахожу мужество. Я выпрямляюсь, расправляю плечи и врываюсь в спальню.

— Знаешь что, Тед? Мне нужен душ, и я приму долбаный душ. Прячься хоть весь чертов день, если хочешь. Мне все равно. — С шумом открываю ящики, собирая свою рабочую одежду, с грохотом закрываю ящики и топаю в ванную, бормоча: — Я не боюсь маленького котенка. Это всего лишь котенок. Маленький котенок. Я не боюсь.

Протискиваюсь в ванную и включаю свет.

— Ах, ты ублюдок!

Подпрыгиваю от неожиданности, когда на меня нападают сзади. Несмотря на то, что на мне толстые носки, я все равно чувствую его острые, как иглы, зубы в моей лодыжке и его когти, крепко обхватывающие мою ногу.

— Аааай! Отвали от меня, ты, психованный кошачий уродец! — кричу я.

С котенком, все еще прицепленным к ноге, я поднимаю ее высоко и начинаю стряхивать его. Сначала трясу слегка, но он крепко держится, уставившись на меня глазами-бусинками с расширенными зрачками. Это не к добру.

Трясу все сильнее и сильнее, пока не начинаю раскачиваться на месте. Теряю равновесие и падаю назад. Моя спина ударяется о раковину в ванной, и я чувствую, как дыхание со свистом покидает тело. Пульсирующая боль распространяется по всему телу, когда приземляюсь на кафельный пол.

Дерьмо. Это чертовски больно! Лежа на полу в ванной с котенком, вцепившимся в ногу зубами и когтями, я начинаю рыдать.

— Боже, Тед, как же я ошибалась насчет тебя.

Словно почувствовав мою боль, рядом с моим лицом появляется Тедвуд. Если бы кот мог выглядеть обеспокоенным, он бы так и сделал. Все еще плача, я шмыгаю носом.

— Ты плохой котенок. — Он облизывает мой нос, словно насмехаясь надо мной. Ударив сжатыми кулаками по твердому кафелю, я поднимаю лицо и воплю: — О боже, я чертовски ненавижу тебя.

Он забирается на меня и садится на грудь.

Мяу.

Мое тело сотрясается в беззвучных рыданиях.

— Почему ты так со мной поступаешь? Я просто хотела дать тебе хороший дом. И ты выглядел так мило, как обычный кот, который делает обычные кошачьи вещи. Я и не подозревала, что ты ненормальный. — Смотрю на него и умоляю: — Пожалуйста, перестань пытаться убить меня!

За последние двенадцать часов Тедвуд случайно опрокинул свечу и поджег часть моей кровати, перегрыз провода под напряжением, к которым я почти прикоснулась голыми руками, и прятался во всех возможных местах, нападая на меня всякий раз, когда меньше всего этого ожидала. У меня есть теория. Не цитируйте меня по этому поводу, но…

Думаю, что мой кот — это дьявол.

Я не специалист в этом вопросе и проконсультируюсь с ветеринаром, но не думаю, что это нормально для кошки пытаться убить своего владельца. Неоднократно. Я закрываю глаза и плачу, ожидая, когда спина перестанет болеть, но это бесполезно. Она будет болеть весь день. Она вся в синяках. Это точно. Маленький шершавый язычок облизывает мой нос. Я мягко отталкиваю его.

— Чувак, прекрати лизать мои козявки.

Он мурлычет и трется головой о мой подбородок. Я все еще спрашиваю с надеждой:

— Так мы теперь друзья? Больше никаких шуток, верно? — Он устраивается в расщелине между моей шеей и подбородком, все время мурлыча, и я вздыхаю с облегчением. — Благодарю тебя, господи.

Хорошо. Если он будет таким милым большую часть времени, мне не придется искать для него новый дом.

Протянув руку, поглаживаю его по маленькой спине. Его мурлыканье становится глубже. Я расслабляюсь, смакуя сладкую кошачью сторону Тедвуда, зная, что это ненадолго.

— Это затишье перед бурей, да? — спрашиваю я его.

Его спина выгибается, и он шипит в ответ.

Да. Так я и думала.

Елена

Идя по улице на работу, я звоню Нат. Она отвечает после первого же гудка.

— Как делишки, систер?

Словно торчок, я скулю:

— Необходимо, чтобы ты свела меня с нужными людьми. Мне нужна доза как можно скорее.

Молчание, потом:

— А что я с этого буду иметь?

Я напряженно размышляю. Пожимаю плечами, хотя она этого и не видит.

— Даже не знаю. Я буду готовить для тебя.

Она усмехается:

— О, с*чка, пожалуйста. Я готовлю лучше, чем ты.

Черт. Она права. Начинаю отчаиваться и почти кричу в телефон:

— Я сделаю все, что угодно! Что ты хочешь?

Она ворчит в трубку, и я знаю, о чем она думает. После минутного раздумья она отвечает:

— Убери у меня дома.

Моргаю. Она что, серьезно? Я не горничная!

И отвечаю громче, чем ожидала:

— Да пошла ты, с*чка! — Мужчина рядом со мной пристально смотрит на меня. Я закрываю нижнюю часть телефона и бормочу: — О, не волнуйтесь. Это всего лишь моя сестра. — Не думала, что это возможно, но он выглядит еще более раздраженным, когда уходит. Оскорбленная его неуместным отвращением, я кричу ему в след: — Да пошел ты!

Нат хихикает.

— Ах, Нью-Йорк. — А потом разражается песней: — Это адский гооорооод!

Я не могу удержаться от смеха вместе с ней.

— Наверное, мне не стоило этого делать.

— Да, ладно. Он это переживет. — Она делает паузу на минуту, прежде чем повторить попытку. — Ты убираешь у меня или как?

Я усмехаюсь.