Сладостное забвение

– Богом клянусь, Елена, если я узнаю, что какой-то мужчина тебя касался, я пришлю его отрубленные руки в посылке.

Я сглотнула.

– Я. Никогда. Не блефую. – Он захлопнул за собой дверь.

Глава двадцать первая

Я могу устоять перед чем угодно, кроме соблазна.

– Оскар Уайльд[58]

–

Елена

Иногда в жизни наступает такой момент, когда ты четко осознаешь, что делаешь нечто запрещенное, и тебе нужно принять решение перестать или все равно продолжить.

Я продолжила. Слова Николаса должны были поселить в душе ужас, однако возымели обратный эффект – впитались в кожу и рассыпали дрожь до самых кончиков пальцев ног.

Он был грубым, заносчивым и немного больным на голову.

Рациональной части меня он не нравился. Но физически – боже! – я хотела дать ему все, что он только захочет.

И это стало серьезной проблемой.

Тот факт, что заявление Николаса подозрительно смахивало на ревность, сделал ситуацию еще хуже. Его слова привели меня в крайнее волнение, хоть перед моим носом и захлопнули дверь.

У меня появилось опасное – действительно опасное – желание узнать наверняка.

То, что я делала, было манипулятивным и детским, но времени не имелось. Мне нужно внимание нового мужчины, немедленно.

Но главным образом мне хотелось проверить теорию о ревности Николаса.

Возможно, мой поступок будет позорно безответным, то мне следовало все выяснить.

Я не знала, что буду делать с полученной информацией, но так далеко я пока не заглядывала. Ясно одно: мне нужно знать ответ.

И я решила проверить. Поддразнить. Помучить.

В план входили: купальник, сцена, вдохновленная фильмом «Беспечные времена в “Риджмонт Хай”»[59], за исключением наготы, к сожалению, – и внимание конкретного мужчины.

Покрытая скатывающимися по телу каплями воды, я вылезла из бассейна, отжала волосы и села на шезлонг.

Двор овевало легким ветерком, по радио тихо играл рок семидесятых. Я откинулась на спинку шезлонга, расслабившись и давая солнцу согреть тело, и поняла, что я настолько же слабая, насколько мое лицо идеально симметричное. Я занималась вполне невинным делом, но по совершенно неправильным причинам.

Я планировала поплавать еще до того, как Кристиан, Николас и папа́ вышли засесть с документами за столиком на террасе, но едва я их увидела – заплыв быстро стал главным приоритетом.

На мне был цельный розовый купальник. Отец бы меня убил, если бы я гуляла в бикини при гостях. Но мне нравилось размывать границы, особенно учитывая, что только это мне и прощалось. Я надела самый рискованный из всех цельных купальников, с двумя лямочками крест-накрест на спине. К тому же он оказался немного маловат и ткань постоянно задиралась между ягодиц.

Папа́ сидел спиной ко мне, Кристиан – на другом конце стола, а Николас – лицом ко мне. Взгляд Руссо становился теплым и волнующим всякий раз как касался меня. Николас откинулся на стуле и стучал ручкой по бумагам, то и дело посматривая в мою сторону.

Я не понимала, что творю. Раньше я никогда не пыталась быть соблазнительной нарочно. До встречи с Николасом я хотела быть максимально незаметной.

Мной явно не руководила рациональность.

Я действовала исключительно на природном инстинкте, пульсирующем в груди и контролирующем все поступки.

Периодически и Кристиан на меня поглядывал, но весьма отстраненно, как будто мог оценить женское тело – и не более того. Я пришла к выводу, что мне придется завоевывать его характером. Коп или нет, он достаточно интересен, чтобы попытаться узнать его поближе. Тьма Кристиана таилась подо льдом, а Николас свою выставлял напоказ. Я гадала, что хуже.

Они знали друг друга. Это становилось понятно по тому, как мужчины из совершенно разных кругов сидели за одним столом и легко общались. Вероятно, они близкие приятели. Я не могла вообразить человека, который бы согласился быть другом Николаса Руссо, но если попытаться, то Кристиан подходил.

Я встала и распустила волосы, собранные в хвост. Спину тотчас обожгло сразу двумя взглядами. Наверное, потому, что задравшийся купальник обнажал половину ягодиц. Я поежилась.

Вряд ли я своими действиями помогала феминистическому движению, но в Коза ностра его и вовсе не существовало.

Мужские взгляды еще сверлили мою спину, и папин голос затих, словно отец кое-что заметил. С минуты на минуту мне грозило быть отчитанной, я чувствовала это по сгустившейся атмосфере.

Я вздохнула, взяла полотенце и направилась к дому, так и не поправив купальник. Перед тем как зайти внутрь, покосилась на Николаса и сглотнула. Он приложил ручку к губам и следил за мной, буквально дымясь от злости.

Это могло означать все что угодно. К примеру, его просто раздражало, что я отдыхаю у бассейна, пока он пытается работать. Боже, да что я вообще делаю? Теперь, находясь в безопасности в стенах родного дома и отдалившись от путающего мысли Жениха-Моей-Сестры, я начинала чувствовать себя полной дурой.